Источники и этапы формирования японского традиционного искусства гэйдо

ИСТОЧНИКИ И ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЯПОНСКОГО ТРАДИЦИОННОГО ИСКУССТВА ГЭЙДО

Влияние религиозного мировоззрения японцев на формирование искусства

В средневековой Японии религия несла в себе глубокие эмоциональные

переживания, в ней концентрировались основные идеи искусства. Духовная

жизнь страны определялась буддизмомо, синтоизмом и конфуциаством (идеи

даосизма также имели место, но в сочетании, как правило, с дзен-буддизмом).

Эти учения находили явное и неявное отражение в японском искусстве. В

первом случае имело место прямое включение священных текстов в ткань

художественного произведения. Цитирования сутр, особенно Лотосовой,

изречения художественного образа. Во втором случае религиозные мотивы

звучали лишь в душе мастера, привнося в его творения особую, прекрасно

улавливаемую средневековым японцем атмосферу фунъики.

Крупный эстетик Идзири Масуро, указывая на своебразную религиозность

традиционного японского искусства и отмечая при этом особо искусство чайной

церемонии тяною и искусство составления икебана, пишет: «Если говорить о

«мире цветка», то по началу он был «цветком, приносимым на жертвенный

алтарь Будде», но в конце периода Намбокутё его предназначение стало

меняться так же, как менялся и архетектурный стиль. Народная память крепко

связывает это искусство с буддизмом и отчасти с китайскими учениями. Вот

почему богатство эмоциональных и идейных ассоциаций в икебане имеет широкий

спектр: от комологических представлений древних китайцев о соотношении

потенций неба, Земля и Человека до иллюзии будийского алтаря.

Духовная подоплека чайной церемонии таною еще более сложна.

Разумеется, как правильно отмечают все исследователи, на этот вид

традиционного искусства оказал влияние Дзен-буддизм, его присутствие

ощутимо в самом духе печальной изысканности, предельного даконизма

убранства чайного домика и чайной утвари. Но проф. Идзири утверждает, что

тяною гораздо глубже связана с синтоизмом, причем эта связь прослеживается

не тольео на эмоциональном, но так сказать и на материальном уровне: путь к

чайному домику – как бы короток он ни был – это символ того пути, который

должен преодолеть каждый, совершающий паломничество в синтоистский храм.

Уникальный сплав религиозных учений с континента с исконно-японской

религией синто способствовал формированию особой духовной атмосферы. Она

прямо или косвенно влияла на формирование эстетических вкусов и взглядов

средневекового художника. И продолжает формировать их и по сей день. Тем не

менее, все эти учения сообщали эстетическим категориям, возникавшим в

разные эпохи, ту или иную окраску, тот или иной оттенок чувства.

Если религии влияли на специфику гэйдо главныи образом косвенно, то

эстетические категории и понятия, созданные крупнейшими мастерами гэйдо в

недрах самого традиционного искусства, есть плоть и ровь этой специфики.

Традиционная японская эстетика была неотделима от непосредственного

художественного творчества. Трактаты по теории того или иного вида

искусства сочетались с практикой обучения методом микики (букв. «видеть и

слышать»). В рамках устной традиции, преподаваемой из поколения в поколение

путем непосредственного контакта мастера-учителя с учеником.

Художественной японской традиции была свойственна оригинальная, по-

своему необыкновенно развитая эстетическая «система», уходящая корнями во

времена создания первых поэтических анталогий «Манъесю» (760 г.) и

«Кокинсю» (992 г.). Эта система эстетических представлений японцев

постепенно обогощалась все новыми и новыми понятиями прекрасного.

Периоды развития искусства в Японии

Если взглянуть на философию творческого наследия мыслителей Востока,

можно обнаружить ряд сменивших друг друга концепций посвященных таким

вопросам как истина в творчестве художника.

Первый период кодай – с глубокой древности до V века — отмечен

господством древних культур Дземон и Яей. Главная особенность этого

периода, заключается в отсутствии письменности, но уже в наличии «устной

литературы».

Следующая стадия тюсей. Это времена раннего феодализма

(приблизительно VI-VIII вв.). В традиционной периодизации им соответвуют

эпохи Асука-Нара-Хейан. Тюсей ознаменован появлением письменности, ярко

выраженным влиянием Китая на духовную жизнь страны, культивированием

утонченнсти в быту родовой знати. Это период возникновения сразу нескольких

видов искусства: живописи, архетектуры, поэзии, скульптуры, литературы и

музыки. По сути дела его можно назвать периодом становления японской

эстетической мысли, и прежде всего пиком развития национальной поэтики в

лице таких мылсителей как Ки-но Цураюки (?-945), Фудзивара Кинто (966-1041)

и Фудзивара Садаиэ (1162-1241).

Третий период, кинсей («ближнее средневековье» или «развитый

феодализм», XIV-XVII вв.) характеризуется, в первую очередь, влиянием на

художественную мысль и творчество буддизма, особенно школы Дзэн. Он был

необыкновенно богат на новые виды искусства. В поэзии нашел новый жанр

ренга, в области сценических искусств – театр Но; возникло искусство чайной

церемонии, искусство составления растительных композиций – кадо, искусство

создания ландшафтных садов. Великолепное развитие получила архитектура. Это

было время великих теоретиков Дзеами. (ок. 1363-1443) и Синкэя (1406-1475),

поэтика которых прочно связана с мировоззрением дзэн-буддизма.

Значение эпохи Кинсей высоко оценивается многими японскими учеными,

потому что именно в тогда искусство обретает серьезность, торжественность и

отрешенность. Оно создается как бы под знаком смерти, потому всегда очень

печально. Изысканная простота и меланхолическаы утонченность стали с тех

пор неотъемлемыми атрибутами традиционного японского искусства.

Четвертый период, относящийся к эпохе позднего феодализма (середина

XVII-XIX в.), именуется киндай «новое время». Во времена киндай поэзии

появляется новый жанр – хайку, в литературе – жанр короткого рассказа, в

областисценического искусства – городской театр Кабуки, тогда же достиг

расцвета кукольный театр Дзерури.

Главным теоритическим достижением эстетики данного периода стала

поэтика знаменитого стихотворца Мацуо Басё. Кроме того, появилась теория

живописи Таномура Такэда и сравнительная культурология Мотоори Норинага.

Последний пятый приод гендай (современность) начинается с эпохи

Мейдзи (1868) и длится до наших дней. «Период гендай представляет собой

период знакомства с искусством Запада, подражания ему, его потребления и,

наконец, его преодоления», - пишет профессор Имамити.

* * *

Характерной чертой мировоззрения древних японцев является

нераздельность эстетического и этического. В летописях «Кодзики» и

«Нихонги», а также в молитвословах «Норито» в качестве синкретического

этико-эстетического идеала фигурирует светлое чистое праведное сердце. В

древнеяпонском языке, иероглиф «красота» имел несколько значений, из

которых основными являлись уцукусики (красивый) и ёси (добрый, праведный).

Причем более важным значением было ёси.

Нередко представление о «доброй красоте» сочеталось с любовным

переживанием, направляющим человека на добродетелеьные и прекрасные

поступки. Подтверждение тому можно найти в многочисленных песнях,

первозносящих как истинно прекрасный поступок самоубийство жены после

смерти мужа.

Интересно, что первное эстетическое суждение, зафиксированное

письменно, имеет любовную модальность. Имамити нашел такое суждение в

хронике Кодзики в том эпизоде, когда божественная чета основателей японских

островов Идзанаги и Идзанами оценили дрг друга как уцукусики. В настоящее

время это слово означает «красивый», однако в древности уцукусики, гораздо

больше означало «любимый», и было окрашено сильными личными переживаниями.

Хотя уцукусики – одна из подкатегорий «прекрасного» и даже

омонимична его нынешнему обозначению, она стоит дальше от «объективного»

понимания «прекрасного», в его современном смысле, чем другая

зафиксированная в «Кодзики» прокатегория – уруваси. На страницах памятника

эта категория впервые появилась в соетании уруваси отоко (отоко – мужчина)

и имела оттенки смысла: красивый, правильный, прямой, честный, изящный.

Уруваси, полагает имамити, можно отнести к категориям эстетического ряда,

но по сравнению с современным его значением, ее объем шире: она включала в

себя этические элементы («праведный», «честный»), поэтому сейчас ее нельзя

употреблять в качестве чисто эстетической.

Любопытно, что в сознании древнего японца совершенство было связано

с полным раскрытием жизненных сил, символом которых высупали растения.

Неоспоримым является влияние формы, цвета, фактуры дерева на

японскую скульптуру и архетектуру. Архитектуру, которая дос их пор черпает

вдохновение в эстетике окружающих гор и лесов и которая бережно сохраняет

природную естественность деревянных материалов в лучших образцах самых

модерновых построек.

Еще в древний период на японских островах складывалось эстетическое

мировоззрение; оно пока что входило как элемент в синкретический

мировоззренческий комплекс, но именно здесь коренятся истоки специфики

гэйдо: и символика цвета, и этическое «изменение» красоты, и повышенное

внимание к жизни растений – все эти особенности японского восприятия

красоты стали неотъемлемым и чертами эстетики гэйдо. Что касается

непосредственно самой эстетики и искусства гэйдо, то до недавнего времени

даже япоснкие ученые ограничивались в своих исследованиях лишь малой

частью, возникших в ее русле эстетических категорий: моно-но араварэ, югэн,

ваби-саби, ма и некоторыми другими. Между тем данные понятия появлились не

вдруг и имели длительную историю формирования.

Так, предтечей эстетической мысли Японии по праву можно считать

составителя и автора Предисловия к поэтической анталогии «Кокинвакасю»

(«Собрание старых и новых песен Ямато», 905 г.) Ки-но Цураюки. Однако

первым, кто теоретизировал поэтику, был Фудзивара Кинто (966-1041),

испытавший сильное воздействие китайской теории живописи и каллиграфии.

Именно он ввел в поэтический обиход категорию сугата, форму, получившую

развитие в дальнейшей истории. Фудзивара предложил считать лучшими те

поэтические произведения, в которых в предельно сжатой форме выражен

максимум чувств. Мастерство поэта, считал он, заключается в способности

вызвать у читателя амари-но кокоро (букв. «избыток сердца»), то есть такие

эмоции, которые присутствуют в самом стихотворении, но присутствуют неявно

в подтексте, между строк. Амари-но кокоро Фудзивара Кинто явилось

предшественником ёсэй и ёдзё – одно из основных приемов поэзии и категорий

поэтики.

Наибольшего в эпоху средневековья расцвета концептуальные поиски

японских эстетиков достигают в творчестве Фудзивара Саидаиэ (Тэйка; 1162-

1241). Развивая поэтику Тадаминэ, он предложил несколько новых ролей

эсетических категорий. Фудзивара Тейка веделял четыре базвых поэтических

принципа: югэн, котосикарубекиё, рейё и усинтай.

Югэн, в данно классификации имеет значение «тишина, спокойствие».

Котосикарубеки – это принцип естественности, согласования с природой; рейё

символизирует грациозность, изящество. Наконец, усинтай, или «глубина

сердца» – принцип, по мнению Фудзивары, самый важный. «Глубина сердца»

указывает на необходимость сложения песни или стиха только в результате

сильного переживания, эмоционального напряжения, каковое должно быть

адекватно передано читателю или слушателю.

Воззрение Фудзивары Тайка стали очередным звеном в непрерывной цепи

развития японской эстетической мысли, для которой еще со времен «Кодзики»

было характерно представление о единстве красоты и добра. Не случайно он

писал, что «красота песни - стихотворения находится в тесной связи с

праведностью содержания, в единстве прекрасного и доброго, поскольку в

«дао» нераздельно переплетены искусство и мораль.

Следующий этап развития понятийного аппарата японской эстетики

связан с творчеством таких крупнейших практиков и теоретиков искусства, как

Синкэй (1406-1475) и Сётэцу (1381-1459). С одной стороны, эти мыслители

развивали категориальный аппарат своих предшественников, с другой - они

привнесли в него переосмысленный эстетический опыт буддийских учений

Сингон, Тэндай и Дзэн. Синкей, теоретик поэзии, в произведении «Сасамэгото»

ввел понятие гудо (праведность) в отношении поэзии, ее идеального облика.

Достичь в поэзии нравственной высоты, уверял он, можно за счет приобщения

поэта к религиозному опыту, в частности, опыту школы Тэндай.

Требования «праведности», распространившееся в поэзии и на другие

виды искусства, знаменовало поворот от игрового момента к серьезности почти

религиозного толка. Именно буддизм придал пониманию прекрасного оттенок

глубокой тайны, неявленности в феноменальном мире, лишь намекающей на мир

ноументальный.

Характерезуя искусство того периода, Басё писал, что «танка Сайгё,

ренга Соги, пейзажи Сессю и чайное искусство Рикю едины в своей основе».

Под основой подразумевалось, конечно, по-буддийски понятая реальность,

которая одновременно присутствует и не присутствует – как бы пульсирует – в

феноменальном мире. С другой стороны, следует отметить и единство группы

приемов, применявшихся будийски ориентированными художниками для

обозначения вечно ускользающей и не имеющей постоянной формы «истинной»

реальности. В рамках каждого вида искусства вырабатывалось свое главное

средство, свой главный метод выражения такого «ускользания».

Вершиной осмысления религиозного опыта в искусстве является

категория югэн. Как было сказано ранее, впервые сам термин югэн возникает в

поэтике Фудзивара Садаиэ, но окончательно его содержание оформилось

позднее, в трудах Сётэцу и Дзэями.

Следующий этап развития эстетического категориального аппарата

связан с именами Мацуо Басё и мастера чайной церемонии Сэн-но Рикю. Басё

эстетически осмыслил даосизм Лаоцзы и Чжуанцзы. Именно от даосов он перенял

принципы самоуглубленности, грубоватой простоты, «естественности»,

безыскусности. Эти принципы нашли воплощение и в страничсеком образе мити,

«он увидел горизонты новых эстетических категорий».

Вклад Басё в сокровищницу японской эстетической мысли чрезвычайно

велик и состоит, в частности, во введении в художественный и теоритический

оборот категории саби и ваби. Первначально поэт трактовал их как

«спокойствие», «умиротворенность». Однако в ходе изменения и развития его

творческих взглядовразвивались и эти категории, приобретая все новые и

новые смысловые оттенки и становясь все более труднодосягаемыми. Саби и

ваби посвящена обширная литература. Но при этом, обычно упускается из виду

существенная характеристика, дополняющая палитру ваби: то, что данная

категория имеет оттенок «возвышенного».

Однако, главным источником эстетического своеобразия является сам

процесс бытования традиционного искусства. Отношение к искусству художника,

особенности его восприятия зрителем, особенности становления художника.

Специфика тренажа – все, что делает гэйдо уникальным искусством.

Позиции традиционного искусства в Японии сильны, как наверное нигде

в индустриально развитых странах. Оно насчитывает миллионы поклонников,

посвящающих свой досуг занятиям калиграфией и аранжировкой цветов,

сочинению стихов танка, хайку и участию в любительских спектаклях. Но и

Кабуки. Соответственно, существует огромное количество обществ и кружков

любителей традиционного искусства. Если даже и можно говорить о падении его

престижа, то дишь в отношении молодежи, но и та, как показывает практика, с

возрастом непременно возвращается к традиции.

Эстетическое воспитание здесь – давняя традиция, и одно это дает

основание надеяться, что в Японии пока что не иссяк источник живой воды для

древа традиционных искусств: они найдут и таллантливых исполнителей, и

заинтересованных слушателей.

Список литературы:

1. Григорьева Т.П. Японская художественная традиция, м., 1979.

2. Санович В. Очерк японской классической лирики. М., 1977.

3. Искусство Востока: Проблемы эстетического своеобразия. Под ред. И.Р.

Еолян, С.-Петербург, 1997.