Феврония (? -1228)

Святая, супруга муромского князя Петра.

Еще будучи юношей, до занятия княжеского стола в Муроме, Петр долго страдал от какой-то тяжкой болезни: тело его было покрыто струпьями. Дочь одного "древолазца" (бортника), славившаяся умом и красотой, вылечила князя какой-то мазью. Петр дал слово жениться на ней, но потом нашел неприличным своему сану супружество с девицей низкого происхождения. Вскоре князя опять посетила прежняя болезнь, и опять он был исцелен той же Февронией. На этот раз он выполнил свое обещание и сочетался с ней браком. Когда Петр после смерти старшего брата занял княжеский стол, муромские вельможи нашли брак своего князя неприличным для него и унизительным для родовитых жен: они требовали, чтобы князь или отпустил от себя супругу, или сам оставил Муром. Петр предпочел последнее.

Покинув княжество, он остался с небольшими средствами к жизни и нередко скорбел о том. Княгиня советовала князю не печалиться и надеяться на Господа. Вскоре в Муроме поднялись междоусобия. Бояре вынуждены были просить Петра и Февронию возвратиться в Муром и взять власть в свои руки. Умная и благочестивая княгиня помогала супругу советами и делами благотворительности. Достигнув старости, князь и княгиня приняли иноческий чин, один с именем Давида, другая – с именем Евфросинии.

Знаменитая "Повесть о Петре и Февронии" – прекрасное произведение древнерусской литературы – так описывает их кончину: "Когда же пришло время князю Петру и княгине Февронии благочестиво преставиться, умолили они Бога, чтобы в один и тот же час призвал их к себе. И порешили, что будут похоронены оба в одной могиле. Повелели вырубить им в едином камне два гроба, чтобы одну только преграду иметь между собою...Однажды преподобная и блаженная Феврония, нареченная во иночестве Евфросиния, для пречистого храма соборной церкви вышивала воздухи (в церкви так называют покровы на сосуды со святыми дарами), на которых сияют лики святых. Преподобный же и пречистый князь Петр, нареченный Давид, прислал к ней, глаголя: "О сестра Евфросиния! Дух мой уже отходит от тела, но жду тебя, ибо решили мы вместе покинуть мир сей". Она же отвечала: "Подожди, господин, пока дошью воздухи во святую церковь". Он вновь послал к ней, глаголя: "Уже сил моих больше нет ждать". Феврония же отвечала: "Подожди еще немного, господин мой: воздухи не дошиты". И в третий раз явились посланные от князя Петра: "Прощай, умираю, не дождусь тебя, княгиня моя!" Тогда Феврония отложила недошитые воздухи, где сияло уже лицо святого, а ризы его были еще не окончены, воткнула иглу в ткань и нить на нее навертела, чтоб не распустилось вышиванье. И пошла она к блаженному Петру, который ожидал ее, сдерживая свой последний вздох. И, помолившись, отдали они свои чистые и святые души в руки Божий..."

Супруги скончались в один день и были, согласно завещанию, положены в одном гробе. В 1547 году память их установлено праздновать "в Муроме повсюду" июня в 25-й день. Мощи святого князя Петра и святой княгини Февронии почивают под спудом в одной раке, в Муромском соборном храме, заложенном, между прочим, во время 3-го Казанского похода Иваном Васильевичем Грозным, который считал себя родственником этих святых. Древнерусская "Повесть о Петре и Февронии" была в числе любимейших книг его и царицы Анастасии Романовны.

Федор Алексеевич (1661 – 1682)

Царь московский, сын Алексея Михайловича от первой жены его Марии Ильиничны Милославской. 1 сентября 1674 года он был объявлен наследником престола, а 30 января 1676 года, после смерти отца, сделался царем. Федор был воспитанником западнорусского монаха Симеона Полоцкого; знал по-польски, по-латыни; главный характер его воспитания был церковный.

Слабый, болезненный от природы, Федор очень легко поддавался разным влияниям. Этой чертой его характера воспользовались немедленно враги второй жены Алексея Михайловича, Натальи Кирилловны, и боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Среди этих врагов первое место занимали родственники царя, Милославские. Царица Наталья Кирилловна с сыном Петром принуждена была жить в селе Преображенском, а Матвеев был сослан в Пустозерск. Вслед за Матвеевым был сослан в Кожеезерский монастырь духовник царя Алексея Михайловича, Андрей Саввинов; была отягчена также участь патриарха Никона: из Ферапонтова он был переведен в Кирилло-Белозерский монастырь. В это время любимцами царя делаются постельничий Иван Максимович Языков и стольник Алексей Тимофеевич Лихачев.

В июле 1680 года царь женился на Агафье Семеновне Грушецкой. Так как Милославские всячески старались препятствовать этому браку, то после женитьбы царя их влияние при дворе падает; Языков и Лихачев получают преобладающее влияние на дела, и царь их слушается во всем. При их посредстве издан ряд распоряжений для устранения злоупотреблений и запутанности в делах по владению вотчинами и поместьями, предпринято межевание вотчинных и помещичьих земель, уничтожены откупа на винную продажу и на таможенные сборы; все уголовные дела соединены в Разбойном приказе.

В 1682 году был созван собор "для устроения и управления ратного дела". Собор этот нашел нужным уничтожить местничество. На основании соборного приговора были сожжены разрядные книги. Около того же времени созван и церковный собор, на котором был основан ряд новых епархий, приняты некоторые меры для поднятия нравственности среди духовенства, главным образом монахов, и для борьбы с расколом, к противодействию которому была призвана светская власть.

Во внешней политике первое место в царствование Федора Алексеевича занимал вопрос малороссийский, а именно борьба между гетманами Дорошенком и Самойловичем. В 1681 году между Москвой, Турцией и Крымом было заключено перемирие на 20 лет, по которому Турции было уступлено все опустошенное в то время Заднепровье.

14 июля 1681 года умерла царица Агафья Гру-шецкая, и 14 февраля 1682 года царь женился вторично на родственнице Языкова, Марфе Матвеевне Апраксиной. Эта женитьба отразилась на судьбе Матвеева: он был объявлен невиновным и его воротили из ссылки. Еще раньше, в 1681 году, царь велел вернуть из ссылки престарелого патриарха Никона, но тот умер в пути.

Со второй женой царь прожил недолго: 27 апреля 1682 года он умер, не оставив детей.

Федор Иоаннович (1557 – 1598)

Царь московский с 1584 года; младший сын Иоанна Грозного от Анастасии Романовны. Незадолго до смерти Иоанна, 19 ноября 1582 года, старший брат Федора, Иоанн, был убит своим отцом, и с этого времени Федор стал считаться наследником царского престола. По смерти Грозного (18 марта 1584 году) Федор сделался царем после Смуты,затеянной приверженцами самого младшего сына Грозного (от Марии Нагой), Дмитрия. Смута эта была укрощена благодаря энергии Бориса Годунова, на сестре которого, Ирине, в 1580 году женился Федор по воле отца.

Федор был человек недеятельный и слабый, больше любил церковную службу и разные развлечения, чем занятия государственными делами. Все управление государством перешло в руки царского шурина Бориса Федоровича Годунова, который и был, в сущности, настоящим царем русским. Все события царствования Федора связаны непосредственно с именем Бориса Годунова. Умер Федор, не оставив потомства. С его смертью прекратилась династия Рюриковичей на царском престоле в Москве.

Федор Юрьевич (? – 1237)

Князь рязанский, сын великого князя Рязанского Юрия Игоревича. Во время нашествия Батыя Федор был послан отцом с дарами во главе посольства к Батыю с целью отвратить нашествие татар от земли Рязанской; посольство не имело успеха, и сам Федор был убит по приказанию Батыя; вместе с ним погибли его жена и маленький сын (1237 год).

В некоторых сборниках XVI и XVII вв. встречаются повести о трагической кончине Федора с супругой Евпраксией и сыном Иваном "Постником". Предание гласит, что Батый, узнав о необыкновенной красоте Федоровой супруги, пожелал ее забрать в гарем, но князь с негодованием отказал ему, за что и был убит. Узнав об участи мужа, княгиня с сыном младенцем бросилась из высокого терема на землю и "заразися (убилась) до смерти". Место этой кончины, по преданию, находилось в Зарайске, в Рязанской губернии, где и похоронен Федор с семейством.

Федор Олъгович (? – 1427)

Князь рязанский, сын знаменитого князя Рязанского Олега Ивановича. В 1387 году, вскоре после примирения Олега с великим князем Дмитрием Донским, Федор женился на дочери Донского, Софьи. После смерти отца (1402) Федор получил от хана ярлык на Рязанское княжество. В том же году он заключил договор с великим князем Московским Василием I Дмитриевичем: Федор становится по отношению к великому князю младшим братом, обязывается блюсти его интересы и не сноситься с татарами без его ведома; великий князь и его младшие братья обязываются "в землю в Рязанскую и во князи в Рязанские не вступатися".

В 1405 году татары совершили набег на Рязань и, захватив много пленных, пошли восвояси; Федор выслал за ними погоню, которая перебила много татар и отбила у них полон. Набеги татар повторялись еще дважды в княжение Федора, в 1411 и 1426 годах; оба раза татары нападали врасплох на рязанцев и забирали полон, но каждый раз рязанцы их догоняли и отбивали добычу. В 1415 году в Рязань сбежались жители города Ельца, который разгромлен был татарами.

Отношения к Литве, бывшие столь враждебными при Олеге, при Федоре если не приняли вполне мирного характера, то и не были воинственны с обеих сторон: около 1405 года был выкуплен из литовского плена брат Федора, Родослав. Удельные князья не хотели оставаться в таком подчинении у Федора, в каком они вынуждены были находиться у его сурового отца. В 1408 году князь Пронский Иван Владимирович с татарами "безвестно" подошел в Рязани, изгнал оттуда Федора и занял княжество Рязанское; затем в том же году разбил Федора в битве на реке Смедве. При посредстве великого князя московского соперники вскоре помирились и каждый занял свой княжеский стол.

Федор Ростиславич (? -1298)

По прозванию Черный – святой благоверный князь Смоленский и Ярославский, сын Смоленского князя Ростислава Мстиславича. Женился на дочери последнего князя Ярославского, святого Василия Всеволодовича, Марии, единственной наследнице княжества Ярославского. Он был воспитан в страхе Божьем, чуждался распрей и ссор, хотя и отличался мужеством и знанием ратного дела. Несогласия с братьями, которые дали ему из всего княжества Смоленского один небольшой городок Можайск, заставили его жить в Ярославле, где теща его, княгиня Ксения, не хотела уступить ему власти. Князь Федор вместе с другими князьями ходил на поклон в Орду и по воле хана Менгу-Темира предпринимал поход против ясов, или алан, которые жили в предгорьях Кавказа и не хотели платить дани татарам.

Возвратившись оттуда с богатой добычей, Федор обратил на себя особенное внимание хана и его жены; последняя предложила ему руку своей дочери. Федор не побоялся отвечать, что у него есть супруга и он, как христианин, не может иметь другой. Между тем княгиня Ксения по возвращении его в отечество не пустила его в Ярославль, объявив, что там есть уже законный князь, сын его и Марии – малолетний Михаил. Даже посредничество ордынского посла не могло победить упрямства княгини.

Вскоре Федор овдовел и получил Смоленское княжество после умерших братьев. Тогда он снова отправился в Орду, где принят был с прежней благосклонностью. Дочь Менгу-Темира крестилась с именем Анны и вступила в брак с Федором; хан назначил города на содержание дочери и зятя. С дозволения тестя благочестивый князь поставил несколько храмов в улусах Орды. Когда сын его от первого брака умер, Федор отправился в Ярославль с супругой и с двумя сыновьями, Давидом и Константином, родившимися в Орде. Жители Ярославля не хотели принять их, но Федор со смоленской дружиной принудил их к покорности. Федор расширил город Ярославль, обвел его земляным валом, построил в нем несколько храмов и великолепно украсил их. Жена его построила храм Архангела Михаила, на берегу р. Которосли. Федор скончался в 1298 году, приняв перед смертью пострижение. В 1463 году архимандрит Христофор обрел нетленные мощи трех святых князей – Федора и сыновей его (Давида и Константина), перенес их в храм и положил в одном гробе в соборной церкви Спасского монастыря.

Федора (1331 – 1378)

Преподобная, княгиня, дочь тверского боярина, в миру Анастасия (Васса) Ивановна, была замужем за князем Андреем Константиновичем Нижегородским. После смерти мужа княгиня, даровав свободу всем слугам, раздав богатство церквам и нищим, на 40-м году своей жизни вступила в Зачатьевский монастырь, построенный ею еще при жизни супруга, на берегу Волги, при подошве Нижегородского кремля. До ста дев и вдовиц под ее наблюдением жили в обители по уставу общежития.

Федотов Павел Андреевич (1815 – 1852)

Высокоталантливый рисовальщик и живописец, родоначальник юмористического жанра в русской живописи. Родился в семье мелкого чиновника. Одиннадцати лет от роду, не получив почти никакой научной подготовки, он был определен в воспитанники 1-го Московского кадетского корпуса, в котором не замедлил своими блестящими способностями, успешностью в учении и образцовым поведением обратить на себя внимание и превзойти всех своих товарищей. В 1830 году он был сделан унтер-офицером, в 1833 году произведен в фельдфебели и в 1833 году окончил курс первым учеником, причем его имя, по заведенному обычаю, внесено на почетную мраморную доску в актовой зале корпуса. Выпущенный прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк, Федотов переселился в Санкт-Петербург. Здесь, несмотря на соблазны к рассеянной жизни, представляемые столицей, на развлечения в кругу добрых товарищей и на строгие требования тогдашней фронтовой и казарменной службы, он умел находить время для своего любимого занятия – рисования, способность к которому выказалась у него еще раньше и в классных рисунках, и в схожих портретах корпусных однокашников и начальников, и в забавных карикатурах на них, и в чертежах всякого рода, которыми он испещрял свои учебные тетради. Особенно хорошо изучил Федотов черты лица и фигуру великого князя Михаила Павловича, изображения которого, выходившие из-под его кисти, охотно покупались продавцами картин и эстампов. Летом 1837 года великий князь, возвратившись в Санкт-Петербург из поездки за границу для лечения, посетил красносельский лагерь, где обожавшие его гвардейцы встретили его шумной овацией. Пораженный живописностью происшедшей при этом сцены, Федотов уселся за работу и всего в три месяца окончил большую акварельную картину "Встреча великого князя", в которой, кроме портрета его высочества, помещены портреты многих из участников торжества. Картина была представлена великому князю, который пожаловал за нее художнику бриллиантовый перстень. Результатом протекции великого князя перед императором было высочайшее повеление: "Предоставить рисующему офицеру добровольное право оставить службу и посвятить себя живописи с содержанием по 100 рублей ассигнациями в месяц". Федотов долго раздумывал, воспользоваться ли ему царской милостью или нет, но наконец подал прошение об отставке и в 1844 году был уволен с чином капитана и правом носить военный мундир. Расставшись с эполетами, он очутился в тяжелых жизненных условиях. На скудную пенсию надо было содержать самого себя, помогать отцовскому семейству, впавшему в большую нужду, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия для художественных работ; но любовь к искусству поддерживала в Федотове бодрость и помогала ему бороться с трудными обстоятельствами и настойчиво идти к намеченной цели – сделаться настоящим художником. В первое время по выходе в отставку он избрал было для себя специальностью батальную живопись как такую отрасль искусства, в которой уже успешно пробовал свои силы и которае в николаевскую эпоху сулила почет и материальное обеспечение. Однако живопись военных сцен не была истинным призванием нашего художника: остроуме, тонкая наблюдательность, уменье подмечать типичные черты людей разных сословий, знание обстановки их жизни, способность схватывать характер человека – все эти свойства талантливости, ярко проявившиеся в рисунках Федотова, указывали, что ему следует быть не баталистом, а жанристом. Письмо баснописца Крылова открыло ему глаза. Гениальный старец, видевший некоторые из работ Федотова, убеждал его бросить солдатиков и лошадок и заняться исключительно жанром. Послушавшись этого совета, художник почти безвыходно заперся в своей мастерской, удвоил свой труд по изучению приемов живописи масляными красками и, овладев ими в достаточной степени, к весне 1848 года написал одну за другой, по имевшимся уже в его альбоме наброскам, две картины: "Свежий кавалер, или Утро чиновника, получившего первый крест" и "Разборчивая невеста".

Будучи показаны К. Брюллову, всесильному тогда в Академии художеств, они привели его в восхищение. Федотову было дано от академии звание назначенного в академики, позволение обратить в программу на академика уже начатую им картину "Сватовство майора" и денежное пособие для ее исполнения. Картина эта была готова к академической выставке 1849 года, на которой и явилась вместе со "Свежим кавалером" и "Разборчивой невестой". Имя Федотова сделалось известно всей столице и из нее прозвучало по всей России. Популярности Федотова немало способствовало то обстоятельство, что почти одновременно со "Сватовством майора" стало известно стихотворное объяснение этой картины, сочиненное самим художником и распространившееся в рукописных копиях. Надо заметить, что Федотов с юных лет любил упражняться в поэзии и что рисование и живопись перемежались у него беседой с музой: большинство художественных идей, выраженных его карандашом или кистью, потом выливались под его пером в рифмованные строки, и наоборот, та или другая тема, сначала давшая Федотову содержание для стихотворения, впоследствии делалась сюжетом его рисунка или картины. Кроме того, он сочинял басни, элегии, альбомные пьесы, романсы, которые сам перелагал на музыку, и, в пору своего офицерства, сочинял солдатские песни.

Академическая выставка 1848 года доставила Федотову, сверх почета и известности, некоторое улучшение материального положения. С целью повидаться со своими и устроить отцовские дела он, вскоре по окончании выставки, отправился в Москву. Москвичи встретили земляка со свойственным им радушием. Была устроена выставка, приведшая местную публику в такой же, если еще не в больший, восторг, как и петербургскую. Федотов вернулся из Москвы довольным, здоровым, полным радужных надежд и немедленно уселся снова за работу. Теперь ему хотелось внести в свое творчество, направленное пред тем к обличению пошлых и темных сторон русской жизни, новый элемент – истолкование явлений светлых и отрадных. На первый раз он задумал представить образ привлекательной женщины, постигнутой великим несчастием, потерей любимого мужа, и в 1851 – 1852 годах написал картину "Вдовушка".

Несмотря на успех своих первых картин, Федотов все более и более убеждался, что ему недостает серьезной подготовки для того, чтобы передавать полотну свои идеи быстро и свободно, что в его возрасте для овладения художественной техникой надо трудиться настойчиво, тратя бездну времени и пользуясь хоть некоторым достатком. Ему же приходилось, отложив в сторону вновь затеянные композиции на неопределенный срок, добывать деньги менее серьезными работами: писанием дешевеньких портретов и копированием своих прежних произведений. Заботы и разочарование, вместе с постоянным напряжением ума и воображения и с беспрерывным занятием руки и глаз, особенно при работе в вечернюю и ночную пору, оказали разрушительное влияние на здоровье Федотова: он стал страдать болезнью и слабостью зрения, приливами крови к мозгу, частыми головными болями, состарился не по летам, и в самом его характере происходила все более и более заметная перемена; веселость и общительность сменились в нем задумчивостью и молчаливостью. Друзья и академическое начальство поместили его в одну из частных петербургских лечебниц для душевно страждущих, а государь пожаловал на его содержание в этом заведении 500 рублей, повелев прилагать всевозможные старания к исцелению несчастного. Но недуг прогрессировал. Вскоре Федотов попал в разряд беспокойных. Приятели выхлопотали перевод его, осенью 1852 году, в больницу Всех Скорбящих, что на Петергофском шоссе. Здесь он промучился недолго и умер в ноябре того же года, придя в рассудок недели за две до своей кончины.

Феофан Прокопович (1681 – 1736)

Знаменитый проповедник и государственный деятель. Образование получил в Киево-Могилянской академии; по окончании курса уехал в Рим, где, чтобы поступить в православную тогда иезуитскую коллегию Св. Афанасия, должен был перейти в католицизм. Прослушав в этой коллегии полный курс, Феофан приобрел громадную начитанность в сочинениях богословских и философских, а также в древнеклассической литературе и своими выдающимися дарованиями обратил на себя внимание папы, но не пожелал остаться в Риме и в 1704 году возвратился в Киев. Здесь, снова обратившись в православие, он стал преподавать в академии сначала пиитику, потом риторику, философию и, наконец, богословие и по всем этим предметам составил руководства, очень замечательные для своего времени ясностью изложения и отсутствием схоластических приемов. Будучи преподавателем пиитики и в соответствии с обычаем, требовавшим сочинения драматических представлений для школьников, Феофан написал "трагедокомедию" "Владимир", в которой, изображая победу христианства над язычеством и осмеивая жрецов как поборников суеверия и невежества, выступил горячим защитником просвещения и сторонником начатой уже Петром Великим решительной борьбы со старыми русскими предрассудками.

Восторженным панегириком преобразовательных начинаний Петра явился Феофан также и в своих проповедях, одна из них – по случаю Полтавской победы 1709 года – была по приказанию Петра переведена на латинский язык самим автором. В 1711 году Феофан был вызван в царский лагерь во время турецкого похода, а по возвращении оттуда сделан игуменом Братского монастыря и ректором академии. Продолжая свою преподавательскую деятельность, он издал ряд популярных рассуждений, диалогов и проповедей о различных богословских вопросах. Феофан является заклятым противником всего католического в науке и жизни и поклонником новой европейской науки, созданной Бэконом и Декартом; он решительно выступает с резким, принципиальным отрицанием всякого авторитета духовенства как учительского сословия, требуя свободного, критического отношения ко всем научным и жизненным вопросам и опровергая старую теорию о первенстве духовной власти над светской и вообще о первенстве духовенства над всеми прочими общественными классами. С такими взглядами на значение и положение духовенства в государстве Феофан, естественно, должен был сделаться сторонником сильной светской власти, стремящейся к реформам церковным и государственным.

Петр Великий, узнав образ мыслей Феофана и убедившись в его выдающихся способностях, в 1716 году вызвал его в Петербург. Здесь Феофан сначала выступил в качестве проповедника-публициста, разъясняя действия правительства и доказывая необходимость преобразований, а также осмеивая и сатирически обличая их противников. Из этих проповедей особенно замечательны слово о царском путешествии за границу и "Слово о власти и чести царской" (1718), посвященное доказательству необходимости для России неограниченного самодержавия, причем проповедник особенно вооружался на "богословов", полагавших, что власть духовная выше светской. В 1718 году Феофан сделан епископом псковским и с этого же времени становится главным помощником Петра Великого в делах духовного управления. Через его руки проходят, им составляются или, по крайней мере, редактируются все важнейшие законодательные акты по делам церкви; он пишет по поручению царя предисловия и толкования к переводам иностранных книг, учебники, богословские и политические трактаты и пр. Им составлен "Духовный регламент", написаны предисловие к Морскому уставу и "Слово похвальное о флоте российском", рассуждения о браках с иноверцами, о крещении, о расколе, подробный комментарий к "Уставу о престолонаследии", под заглавием: "Правда воли монаршей во определении наследника державы своей", и многие другие. С 1720 года Феофан был архиепископом новгородским и вскоре затем сделался первенствующим членом Святейшего Синода. Обладая ясным логическим умом и язвительным остроумием и выступая притом во всеоружии огромной эрудиции, он являлся в своей полемике очень опасным противником, – тем более что его политические убеждения, основой которых была теория так называемого "просвещенного деспотизма", всецело разделялись государем. При таком положении дела многочисленные враги Феофана не имели возможности ему вредить.

После смерти Петра Великого обстоятельства изменились. Староцерковная партия подняла голову и направила свои удары на Феофана. Ему пришлось выдержать ожесточенную и опасную борьбу, отражая обвинения уже не столько богословского, сколько политического характера. Эта борьба могла бы кончиться для него неблагополучно, если бы ему не удалось искусно воспользоваться обстоятельствами вступления на престол императрицы Анны и стать во главе той партии "среднего чина людей", которые разрушили замыслы "верховников" подачей государыне известной челобитной о восстановлении самодержавия. Благодаря своему деятельному участию в этом событии Феофан вновь приобрел прочное положение при дворе и в Синоде – и обрушился на своих старых врагов, полемику с которыми на этот раз повел уже не столько в литературе, сколько в застенках тайной канцелярии. Впрочем, и в эту тяжелую для него пору Феофан все-таки оставался человеком, высоко ценившим и, по возможности, отстаивавшим науку и просвещение. В лучших своих произведениях Феофан является представителем критическо-обличительного направления. Он сатирически изображает современную ему русскую жизнь и в этом смысле может быть назван первым сатириком, первым представителем того направления, к которому впоследствии примкнули наши лучшие литературные силы. Его влияние на Кантемира, сатиры которого нередко являются только перифразом проповедей Феофана, было чрезвычайно сильно; не подлежат также сомнению и влияние его на В. Н. Татищева, взгляды которого на русскую историю и современность вырабатывались, можно сказать, в школе Феофана.

Фигнер Александр Самойлович (1787 – 1813)

Известный партизан Отечественной войны. Воспитывался во 2-м кадетском корпусе; в 1805 году назначен в войска Англо-Русской экспедиции в Средиземном море. Попав в Италию, Фигнер в совершенстве выучился итальянскому языку, что весьма пригодилось ему впоследствии. С открытием кампании 1810 года против Турции Фигнер поступил в нашу молдавскую армию и отличился при осаде Рущука.

В начале Отечественной войны Фигнер был штабс-капитаном артиллерии. После занятия французами Москвы он, с разрешения главнокомандующего, отправился туда в качестве разведчика, но с тайным намерением убить Наполеона, к которому питал фанатическую ненависть, равно как и ко всем французам. Намерения этого ему не удалось исполнить, но благодаря необычайной сметливости и знанию иностранных языков Фигнер, переодеваясь в разные костюмы, свободно вращался среди неприятелей, добывал нужные сведения и сообщал их в нашу главную квартиру. Набрав небольшой отряд из охотников и отсталых солдат, Фигнер, при содействии крестьян, стал тревожить тыловые сообщения противника и своими отважными предприятиями навел такой страх, что за его голову наложил цену сам Наполеон. Однако все старания французов захватить Фигнера остались бесплодными; несколько раз окруженный противником, он успевал спасаться. Когда началось отступление французов, Фигнер вместе с Сеславиным отбил у них целый транспорт с драгоценностями, награбленными в столице.

В 1813 году, во время осады Данцига, Фигнер проник в крепость под видом итальянца и пытался возмутить жителей против французов, но был схвачен и посажен в тюрьму. Выпущенный оттуда за недостатком улик, он успел до такой степени вкрасться в доверие коменданта крепости, генерала Раппа, что тот послал его к Наполеону с важными депешами, которые, конечно, попали в русскую главную квартиру. Набрав охотников, в числе которых были беглецы (итальянцы и испанцы) из наполеоновской армии, он начал снова действовать на флангах и в тылу неприятельских войск. Окруженный близ города Дессау конницей противника и припертый к Эльбе, он бросился в реку, надеясь переплыть на другой берег, но при этом погиб.

Филарет (между 1554 и 1560-1633)

Патриарх российский, в мире Федор, старший сын боярина Никиты Романовича Захарьина, впоследствии звавшегося, как и остальные Захарьины, Романовым. Предполагают, что Федор родился от второго брака Никиты Романовича. В детстве он получил хорошее образование и научился даже латинскому языку по собранию латинских речений, написанных для него славянскими буквами одним англичанином. Двоюродный дядя царя Федора Иоанновича, любознательный и начитанный, веселый и приветливый, красивый и ловкий, соединявший любовь к книгам с любовью к развлечениям и нарядам, он играл в молодости видную роль, пользуясь одинаковой популярностью и у соотечественников и у иностранцев. Он женился на дочери бедного костромского дворянина Ксении Ивановне Шестовой и имел от нее пятерых сыновей и одну дочь. Из всех детей его пережил только сын Михаил, избранный на царство.

В 1586 году Федор Никитич упоминается как боярин и наместник нижегородский, в 1590 году участвовал в качестве дворового воеводы в походе на Швецию, в 1593 – 1594 годах состоит наместником псковским и ведет переговоры с послом императора Рудольфа, Варкочем. В 1596 году состоит воеводой в правой руке. От 90-х годов дошло до нас несколько местнических дел, касающихся Федора Никитича и рисующих влиятельное положение его среди московского боярства. По смерти царя Федора народная молва называла Федора Никитича как его родственника ближайшим законным преемником престола; в Москве ходили слухи, что покойный царь перед смертью прямо назначил его своим преемником. Борис Годунов, сев на царство, оправдывался перед ним ссылкой на народное избрание и давал ему клятву держать его главным советником в государственном управлении. Были ли у самого Федора Никитича планы на воцарение, неизвестно; в Коломенском дворце, однако, был найден его портрет в царском одеянии, с подписью "царь Федор Микитич Романов". Как бы то ни было, он подписался под избирательной грамотой Бориса.

В 1601 году, во время разгрома фамилии Романовых Борисом, опасавшимся соперничества в борьбе за трон, Федор Никитич был пострижен в монахи под именем Филарета и сослан в Антониев Сийский монастырь; жена его, постриженная под именем Марфы, сослана в Заонежские погосты, а малолетний сын Михаил и дочь заточены в Белоозеро, стеткой Настасьей Никитичной. Жизнь Филарета в монастыре была обставлена очень сурово: пристава пресекали всякие связи его с окружающим населением и изнуряли грубым соглядатайством и мелочными притеснениями, жалуясь в то же время в Москву на его крутой, запальчивый нрав.

С появлением в 1605 году известий о движениях Лжедмитрия в настроении Филарета была замечена резкая перемена: он повеселел и громко стал высказывать надежду на скорый переворот в своей судьбе. 30 июня 1605 года Лжедмитрий возвел его в сан ростовского митрополита. Филарет, впрочем, редко наезжал в свою митрополию, проживая с тех пор большей частью в Москве. После воцарения Василия Шуйского он ездил в Углич открывать мощи царевича Дмитрия.

В 1609 году Ростов подвергся нападению тушинцев; Филарет, запершийся с народом в соборе, был схвачен и, после различных поруганий, с бесчестием отправлен в Тушино. Однако Тушинский вор, по мнимому своему родству с Филаретом (все-таки Самозванец изображал его племянника царевича Дмитрия!), назначил его патриархом всея Руси. В качестве нареченного патриарха Филарет рассылал грамоты по церковным делам в области, признававшие власть Тушинского вора, а после бегства Вора в Калугу участвовал в переговорах тушинцев с польским королем о приглашении на русский престол. Когда Рожинский в марте 1610 года сжег Тушино, отряд польских тушинцев, отступивший к Иосифо-Волоколамскому монастырю, захватил с собой и Филарета. Только после того, как этот отряд был разбит русским войском, Филарет получил свободу и отъехал в Москву.

Когда Шуйский был свергнут, Филарет, по указанию Жолкевского, желавшего удалить из Москвы наиболее влиятельных лиц, был назначен вместе с князем Голицыным в посольство к Сигизмунду, для заключения договора о вступлении на русский престол королевича Владислава. 7 октября послы приехали под Смоленск. Переговоры, затянувшиеся до 12 апреля, не привели ни к чему, а после получения известия о приближении к Москве ополчения Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого послы были арестованы. Филарет пробыл в плену у поляков до 1619 года, проживая в доме Сапеги. По-видимому, уже тотчас по воцарении Михаила Федоровича был предрешен вопрос об избрании Филарета в патриархи. Еще до возвращения Филарета из плена он именовался в правительственных актах и на церковных антиминсах митрополитом не ростовским, а всея Руси. После Деулинского перемирия 1 июня 1619 года, на р. Поляновке, за Вязьмой, совершился размен пленных; Филарет был обменен на польского полковника Струся. 14 июня Филарет выехал в Москву, торжественно встреченный сыном, царем Михаилом. Через несколько дней собор русского духовенства предложил Филарету сан патриарха, и 24 июня он был посвящен.

С саном патриарха Филарет совместил сан великого государя, чем поднял до высшей степени государственное значение патриархата. Установилось настоящее двоевластие: царь и патриарх оба писались государями; правительственные дела решались обоими государями, а иногда Филарет решал их единолично, даже без ведома царя. В качестве правителя партриарх показал себя крутым, властолюбивым и "опальчивым". Он быстро обуздал своеволие людей, приблизившихся в его отсутствие к трону его сына, подверг опале Салтыковых, самовольно отдаливших от царя его невесту Хло-пову, Грамотина и др. На соборе 1619 года он выдвинул вопрос о составлении новых писцовых и дозорных книг и о вызове в Москву выборных людей от духовенства, дворянства и посадских людей для подачи заявлений о местных нуждах населения. Он руководил дипломатическими отношениями и, между прочим, составил "тайнопись", т. е. шифр для дипломатических бумаг.

Патриаршая деятельность Филарета состояла в энергичной охране чистоты православия, в развитии печатания богослужебных книг и в реформе церковной администрации. Строгое преследование религиозного вольнодумства и нравственной распущенности выразилось в распоряжениях о прекращении кулачных боев, развратных скопищ, четверобрачия, некоторых языческих обрядов (клика-ния коляды, овсеня), в грамотах сибирскому архиепископу и Соловецкому монастырю о пороках и непорядочной жизни мирян и монахов. Нередко в своих мерах по охране чистоты православия Филарет, за отсутствием богословского образования, переходил границы необходимости. Так, он установил перекрещивание белорусов, выходящих из Польши и Литвы, хотя бы они и считались там православными.

В 1620 году Филарет возобновил типографию на Никольской, на старом печатном дворе, и устроил особое помещение ("правильню") для работ справщиков, а также положил начало знаменитой впоследствии типографской библиотеке, сделав распоряжение, чтобы туда доставлялись из городов древние харатейные книги. Московская типография при Филарете выпустила много изданий – все 12 миней месячных и ряд богослужебных книг, причем некоторые издания были просмотрены самим Филаретом.

Филарет заботился и о насаждении школ, призывал архиепископов к учреждению училищ при архиерейских домах. Важный след оставила деятельность Филарета в области церковного управления. Двор патриарха был устроен по образцу двора государева; создавался класс патриарших дворян и детей боярских. Патриаршие вотчины значительно увеличились покупками и царскими пожалованиями. Возникают патриаршие приказы: 1) судный, или разряд для судебных дел, 2) приказ церковных дел – по делам церковного благочиния, 3) казенный – ведающий сборы с духовенства и 4) дворцовый – заведовавший хозяйством патриарших вотчин. В каждом приказе сидели патриарший боярин с дьяками и подьячими. Дела решались с доклада патриарху. Энергичная устроительная деятельность Филарета не ограничивалась одной патриаршей областью. Во всем государстве производились подробные описания церковных и монастырских имуществ, пересмотр и подтверждение жалованных грамот, выданных монастырям, новые пожалования их землями. В 1620 году открыта новая Тобольская епархия. При Филарете состоялась канонизация двух святых – Макария Унженского и Авраамия, епископа Чухломского и Галицкого, а также присылка в 1625 году персидским шахом части Господней ризы, которая была поставлена в ковчеге в Успенском соборе. При Филарете возобновились прерванные в эпоху Смуты сношения Москвы с греческой и восточными православными церквами и приезды в Москву за милостыней многочисленных представителей духовенства этих церквей

Фиршт Отто (? – после 1709)

Содержатель театра в Москве в царствование Петра I. По смерти антрепренера Кунста Фиршт составил труппу, в которую пригласил некоторых оставшихся в России актеров-иностранцев труппы Кунста, и с начала 1704 года в течение почти трех лет давал представления в "Московской комедийной храмине" (построена по приказанию Петра I в 1702 году). Представления давались сначала на немецком языке, а с 1705 года – на русском. Репертуар состоял из немецких переделок различных иностранных опер и комедий, рассчитанных на вкус тогдашней публики; переводы этих переделок на русский язык выполнялись в Посольском приказе. Иногда Фиршт ставил пьесы, приноровленные к известному событию или торжеству. Его театр пользовался симпатиями публики. Помимо антрепренерской деятельности Фиршт состоял начальником театрального училища.

Фомин Евстигней (2-я половина XVIII в.)

Один из выдающихся русских композиторов XVIII столетия. Граф Алексей Орлов, любивший русскую песню, способствовал появлению в музыке самородков, вышедших большей частью из народной массы. К числу их принадлежал Фомин, капельмейстер театра Медокса в Москве. Среди массы опер (до 30), написанных Фоминым на тексты императрицы Екатерины II, Княжнина, Дмитриевского, И. А. Крылова, Капниста, Аблесимова и пр., самый большой успех имели две: "Анюта" и в особенности "Мельник, колдун, обманщик и сват", поставленные в Москве в 1779 году, а затем в Петербурге на придворном театре. Хотя музыку Фомина и нельзя назвать чисто русской, тем не менее в ней бьется русская жилка среди разных приемов музыкального рококо западной оперы. Биографические данные о Фомине крайне скудны; даже его опера "Мельник" приписывалась целиком Аблесимову, хотя последний был только автором либретто.

Фонвизин Денис Иванович (1745 – 1792)

Знаменитый писатель екатерининской эпохи; происходил из лифляндского рыцарского рода, выехавшего в Москву еще в XVI в. и совершенно обрусевшего. Первоначальное образование получил под руководством своего отца, Ивана Андреевича. В 1755 году Фонвизин поступил в толькочто открытую гимназию при Московском университете; в 1760 году был "произведен в студенты", но пробыл в университете всего два года. Школа дала Фонвизину известную умственную дисциплину, благодаря которой он выделялся из среды современных литераторов не только талантом, но и систематичностью образования. На школьной скамье под влиянием некоторых профессоров начинаются и литературные занятия Фонвизина, в которых выразилось его стремление к сатире. К годам ученья относится и зарождение любви к театру. В 1762 году учение Фонвизина в университете прекращается; он определяется сержантом гвардии, хотя эта служба его совсем не интересует и он от нее уклоняется, насколько возможно. В это время в Москву приезжает двор, и вице-канцлер определяет Фонвизина в Коллегию иностранных дел "переводчиком капитан-поручичья чина", а в следующем году он назначен "быть для некоторых дел" при кабинет-министре у принятия челобитен, И. П. Елагина, который с 1766 года получает в свое заведование театры.

В первое же время пребывания в Петербурге Фонвизин сблизился с князем Козловским и некоторыми другими молодыми литераторами. Об этом кружке он впоследствии не мог "без ужаса вспомнить", так как "лучшее препровождение времени состояло в бо-гохулии и кощунстве". К этому периоду жизни Фонвизина относятся некоторые его стихотворения, переводы и первый опыт в области драмы: в 1764 году была представлена его комедия "Корион", представленная из французской комедии Грессе "Сидней". Правда, оригинальность пьесы выразилась только в немногих внешних чертах, так как и сюжет, и структура, и главные типы комедии целиком заимствованы, однако "Корион" понравился публике. Успех ободрил автора, и уже в 1768 году был написан "Бригадир", который произвел сильнейшее впечатление на тогдашнюю публику: Н. И. Панин отозвался о нем как о "первой комедии в наших нравах"; Фонвизина сравнивали с Мольером, комедия его не сходила со сцены.

В 1769 году Фонвизин был вынужден оставить службу при Елагине и определиться в Коллегию иностранных дел, к графу Н. И. Панину. Как секретарь Панина, он положительно завален работой: ему поручена обширнейшая переписка с русскими дипломатами при европейских дворах; под руководством своего начальника он составляет крайне любопытный проект государственных реформ, по которому предполагалось предоставить верховному сенату законодательную власть, обеспечить "два главнейших пункта блага государства и народов: вольность и собственность", для чего нужно освободить крестьян. Фонвизину приходится много работать и по различным частным делам графа Панина. Служба при Панине продолжалась до 1783 года, когда Фонвизин вышел в отставку с чином статского советника и с пенсией в 300 рублей. Литературная деятельность Фонвизина за этот период не могла быть особенно велика, так как для нее не хватало досуга; тем не менее именно в это время, может быть, вследствие постоянных впечатлений, которые испытывались в центре общественных и политических интересов эпохи, появились важнейшие в литературном и общественном отношениях произведения, в числе которых была комедия "Недоросль", представленная в первый раз в 1782 году.

"Недоросль", как и "Бригадир", занимает первое место в сатирической литературе екатерининского времени, боровшейся за просвещение. По своей оригинальности эта комедия значительно выше "Бригадира".

Последние годы жизни прошли для Фонвизина в тяжелой обстановке: расстроилось окончательно здоровье, а вместе с тем пошатнулось и его материальное благосостояние, вследствие разных тяжб с арендаторами. Литературная деятельность почти совсем прекращается, если не считать литературным произведением его письма из-за границы и его путевые журналы. Они не предназначались для печати и были опубликованы уже в XIX в., но представляют выдающийся интерес как суждение умного наблюдателя тогдашней европейской жизни.

В своей литературно-общественной деятельности Фонвизин выступает как честный, убежденный прогрессист, как поклонник просвещения и лучшего общественного устройства, не изменяющий до конца тем освободительным взглядам, которые господствовали в начале екатерининского царствования; в своей профессии он видит службу обществу. Как образованный человек и самостоятельный ум, он критически относится к наблюдаемым явлениям, провидя впереди идеал лучшей жизни.

Фонвизин Михаил Александрович (1788 – 1854)

Декабрист, состоял в военной службе и оставил ее с чином генерал-майора. Участвуя в Отечественной войне и в походах 1813 и 1814 годов, Фонвизин почувствовал особенно сильно и любовь к родине, и ее недостатки, которые он отмечает в своих записках. Особенно угнетало его "рабство огромного большинства русских, жестокое обращение начальников с подчиненными". Убедясь, что нужно работать над исправлением окружающего общественного строя, Фонвизин примкнул сначала к московской ложе Тройственного спасения, а затем и к Союзу благоденствия.

Он всячески заботился о мягком обращении с солдатами в подчиненных ему войсковых частях. Так, когда Александр I для выправки дал ему 38-й егерский полк, он тотчас же запретил бить солдат палкой и завел училище для подпрапорщиков. На ближайшем параде, через несколько месяцев, император высказал ему благодарность в самых лестных выражениях.

На съезде, постановившем закрытие Союза благоденствия, Фонвизин присутствовал. Соглашаясь с остальными членами союза относительно необходимости переменить систему правления, Фонвизин участвовал в заговоре декабристов, за что и был сослан в Сибирь. В Сибири он пробыл 30 лет и по возвращении год прожил в своем подмосковном имении.

Френчем Джеймс (? – после 1602)

Аптекарь. В 1581 году Френчем прибыл в Россию с английским врачом Робертом Яковом, присланным к царю Иоанну Грозному английской королевой Елизаветой. Вторично приехал в Россию в 1602 году с запасом лекарств, сохранившийся перечень которых знакомит нас с тогдашней терапией. Сохранилось также составленное им донесение о моровой язве, свирепствовавшей на пути его в Россию. Френчема можно считать первым аптекарем в России, так как целью пребывания его было устройство царской аптеки, первой во всей России; до открытия ее медикаменты составлялись самими врачами.