Сибирь XVII веко. Русские землепроходцы

Однажды в весеннюю пору половодья, когда река Лена широко разлилась, у нынешнего Якутска в привольной долине Сайсары появились необычные по виду пришельцы. Это случилось у берестяных высоких шатров якутского вождя Тыгына, «якутского царя», как его величают предания. По одним рассказам пришельцев было двое, по другим — семеро, и в том числе будто бы Ермак! Они были одеты в необычную одежду, говорили на непонятном для якутов языке, и, что было самое непривычное, «левый глаз у них не мог видеть, что делает правый глаз»: такие высокие были у них, в отличие от якутских, носы, не говоря уже о густых бородах. Удивленный Тыгын сказал: «У них нос — сюда, глаз — туда, должно быть, толковые, смышленые люди. Молодцы и по силе-мощи своей, и по работе и по приветливому обхождению весьма отменны они!» Сказал — и сделал пришельцев своими работниками.

Летом подул сильный ветер с севера, и пришельцы ушли на плоту под парусами по реке туда, откуда они и пришли. Так, согласно легендам, впервые познакомились якуты с русскими людьми. Как и во многих других легендах, здесь имеется историческое ядро. В 30-х годах X.VIII в. Академия наук организовала первую экспедицию для всестороннего изучения Сибири. В составе ее был известный путешественник, естествоиспытатель и этнограф Иоганн Георг Гмелин. В 1752 г. он опубликовал в Геттингене изустные рассказы мангазейских казаков о беспримерном, поистине легендарном путешествии «гулящего», иначе говоря — вольного, промышленника Пенды.

Рассказы эти, передававшиеся, как говорит Гмелин, от отца к сыну, из поколения в поколение, поразили не только Гмелина, но и участника той же первой академической экспедиции в Якутию академика Г. Ф. Миллера, написавшего первую историю Сибири.

И в самом деле, здесь было чему удивляться. Ленда около 1620 г. начал свой путь от Туруханска. Поднялся затем по Нижней Тунгуске и дошел до самых ее верховьев. Потом перевалил посуху через волок и вышел на великую сибирскую реку Лену в том месте, где был со временем основан Чечуйский острожек. Оттуда сплыл вниз по Лене в Центральную Якутию, где, должно быть, и на самом деле встретился с Тыгыном. А потом пошел снова вверх по Лене, в бурятские степи, откуда поплыл вниз по Ангаре и Енисею, пока не пришел обратйо туда, откуда начал свое головокружительное путешествие, в опорный центр русского продвижения — в «злато-кипящую государеву вотчину» — заполярный город Мангазею.

Вместе со своими сорока спутниками он мужественно преодолел такие природные препятствия, как скалы и стремнины Нижней Тунгуски; первый прошел грозные ангарские пороги и первым из русских людей увидел якутов. Вернувшись обратно в Мангазею, он оставил первое письменное известие о своих открытиях, которое послужило поводом к дальнейшему исследованию и заселению новых областей Сибири.

Однако храбрый Пенда при всем удивительном размахе его подвига был не единственным и не первым землепроходцем Сибири того времени.

Первым из них следует назвать Ермака. Это он, Ермак Тимофеевич, нанес сокрушительный удар последнему отсталому татарскому ханству, которое несло с собой лишь бедствия и страдания зависимым племенам.

После присоединения Казани и Астрахани под ударом Ермака'пало царство Кучума, «презренного царя Сибири», как сказано о нем в знаменитой песне декабриста Рылеева. В начале XVII в. Западная Сибирь стала входить в состав Русского государства.

Удивительная жизнь и подвиг Ермака сразу после его трагической гибели в желтых водах Иртыша под тяжестью царского панциря стали достоянием легенды.

Смерть Ермака потрясла и его врагов. Татарская легенда, сохраненная замечательным сибирским летописцем XVII в. Семеном Устиновичем Ремезовым, передает, как воины Кучума стреляли в мертвое тело атамана из луков. Но кровь лилась из него как из живого.

Птицы не смели клевать труп и испуганно шарахались в сторону, а ночью над могилой сиял огненный столб. Похоронив тело Ермака «под кудрявой сосной» на своем древнем Бегишевском кладбище, татары насыпали над ним высокий курган. И чтобы успокоить грозный дух, устроили богатую поминальную тризну: на ней было съедено 30 быков и 10 баранов.

Такими поминками издавна чтили жители степей память своих героев-богатырей. И все же Ермак, чье имя навеки вошло в историю России, в первые сибирские летописи, народные песни, татарские и якутские легенды, сделал со своей дружиной только первый шаг в те бескрайние пространства, которые лежали к востоку от Каменного Пояса, как назывались тогда Уральские горы, в страну Солнечного восхода.

В самом конце XVII в. Ремезов составил замечательный чертеж сибирских земель и городов. К этому времени русские землепроходцы дошли не только до Амура, но шагнули далеко на север и на восток, вплоть до Курильских островов и до Америки.

Ермак вступил в Сибирь в 1581 г., при жизни царя Ивана Грозного. А меньше чем через полсотни лет, в 1639 г., Иван Москвитин из отряда Дмитрия Копылова уже смотрел в пенные волны Охотского моря.

Еще через 9 лет, в 1648 г., смелый русский мореплаватель Семен Дежнев обогнул на своем неуклюжем с виду деревянном судне — коче Азиатский материк с северо-востока, пройдя между льдами Арктического океана от реки Колымы до реки Анадырь. В 1643 г. отряд служилых и «охочих людей» под начальством Василия Пояркова двинулся по реке Зее на Амур.

Поярков проплыл до Охотского моря и вернулся в 1646 г. в Якутск с известием, что земли по Амуру «людны, хлебны и собольны, всякого зверя много, и хлеба родится много, и те реки рыбны, и его государевым ратным людям в той землице скудости не будет».

А через три года, в 1649 г., землепроходец Ерофей Хабаров, имея в своем отряде 150 человек казаков, служилых и «охочих людей» с верховьев Лены, двинулся на Амур. После нескольких стычек местное население — дауры подчинились, и их князьки обязались платить ясак (дань). Хабаров укрепился в городке Албазине и пошел дальше, ставя остроги, оставляя в них людей для пахоты и обкладывая население ясаком.

Так, в 1649 — 1652 гг. совершилось присоединение Приамурья к русским владениям. С 50-х годов XVII в. на Амуре стали появляться небольшие партии переселенцев: русских зверопромышленников, «гулящих людей» и пахотных крестьян.

Потрясает воображение размах освоения в XVII в. русскими людьми неведомых миру до Ермака земель Северной Азии. Да, это был поистине героический век — небывалых приключений и великих русских географических открытий на севере Азии. По в чем сущность и внутренняя закономерность этих грандиозных событий, в корне изменивших историю этой обширной страны и ее народов? Что двигало нашими землепроходцами, когда они преодолевали бурные реки, шли по неизведанным землям навстречу голоду и стрелам воинственных племен?

Это была не только погоня за соболем: о том же Ленде Георг Гмелин писал, что, по рассказам мангазейских казаков, он, Пенда, так много слышал о подвигах своих предшественников, что захотел сделать свое имя столь же знаменитым и громким в памяти потомков. Пендой двигала жажда славы и великих дел!

Еще важнее были глубокие причины государственного и всемирно-исторического масштаба, властно требовавшие в те времена освоения Сибири русским народом и государством. Причины эти кроются в закономерностях формирования Русского многонационального государства, складывания национального рынка и государственной территории. И при этом в интересах не только господствующих классов — помещиков и купцов, но и крестьянства, искавшего на Востоке землю и волю.

В самом деле, первая роль на исторической сцене Сибири начиная с XVI в. принадлежала не купцам, не воеводам, а крестьянину — человеку труда, который корчевал тайгу. Жесткая посконная рубаха пахаря покрывалась соленой коркой, когда он бороздил деревянной сохой девственную землю. Это он, крестьянин, строил высокие стены крепостей и возводил удивительные рубленые церкви. Их высокие шатры легко и свободно вздымались в небо.

Сибирь осваивали люди труда: русские крестьяне, казаки, ремесленники, поэтому народы Сибири не были истреблены пришельцами, как это произошло с индейцами Америки или тасманийцами. Коренные жители Сибири сохранили свой бытовой уклад, свой язык.

Включение в состав многонационального Русского государства вывело народы Сибири из вековой изоляции, способствовало преодолению исторически сложившейся экономической, политической и культурной отсталости, сблизило их с русским народом и с другими народами России. Несмотря на гнет царизма, коренное население Сибири за 300 лет не только не уменьшилось, но даже возросло (например, число якутов увеличилось за этот период времени в три раза).

Сибирь с самого начала была для царизма страной ссылки и каторги. Кое-где еще уцелели башни старинных крепостей. В одной из них, в Братском остроге, сидел на соломе в'студеную зиму яростный духом вождь раскольников Аввакум. Он сгорел в срубе в Пустозерске, но не склонил мятежную голову перед царем, воеводами и патриархом Никоном. В Сибирь ссылали исполосованных кнутами, с вырванными ноздрями, клейменных раскаленным железом сподвижников Болотникова, Разина и Пугачева. А вместе с ними до Ангары и Байкала долетело имя грозного вождя крестьянского восстания — Степана Разина.

В 1692 г. восставшие против царского управителя крестьяне Бирюльского села на Верхней Лене звали своего вожака «Стенькой, что прозывается Разиным». А в 1696 г. в Балаганском остроге вместе с русскими поднялись против лихоимцев-угнетателей балаганские буряты.

Так в совместной борьбе против царизма рождались истоки дружбы русского народа и народов Сибири.