Место и роль России в мировой культуре

МЕСТО И РОЛЬ РОССИИ В МИРОВОЙ КУЛЬТУРЕ

Отечественная культура на протяжении всех веков ее формирования

неразрывно

связана с историей России. Наше культурное наследие, складывалось в

процессе

становления и развития национального самосознания, постоянно обогащалось

собственным и мировым культурным опытом. Оно дало миру вершины

художественных

достижений, вошло неотъемлемой частью в мировую культуру.

Отношение к русской культуре у деятелей мировой культуры всегда было

неоднозначным и противоречивым. Полтораста лет назад оно ощущалось уже

настолько отчетливо, что один из -.самых образованных и приобщенных к

европейской культуре поэтов России Федор Иванович Тютчев сформулировал это

отношение и его причины в четверостишии:

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать,

В Россию можно только верить,

Тютчев считал это отношение к России и ее культуре изначальным,

иррациональным, доступным только вере и возникающим из непонимания. Еще

раньше, в 1831 году Пушкин писал еще более резко в стихотворении

"Клеветникам России":

Оставьте нас: вы не читали Сии кровавые скрижали ...

Бессмысленно прельщает вас

Борьбы отчаянной отвага -

И ненавидите вы нас...

Причину Пушкин видел в еще неостывшем пламени наполеоновских войн, Но в

двух мировых войнах XX века Россия была союзницей Франции и Англии, была и

союзницей СШA, а в спорах интеллектуалов России и Запада звучат те же

знакомые ноты.

Вместе с тем интерес к России и русской культуре огромен. Он особенно ярко

вспыхнул с русскими сезонами, которые были очень распространены в Европе с

1907 года под руководством С.П. Дягилева. Важную роль в ознакомлении Запада

и Востока с Россией сыграли три потока эмигрантов из России. Первый поток

был вызван Октябрьской революцией и гражданской войной". Второй составили

высланные или бежавшие за границу "диссиденты" на закате советской власти,

когда многие уже не могли и не хотели уживаться с лицемерием советского

режима. Так или иначе в зарубежье оказались такие блестящие пропагандисты

русской культуры, как Федор Шаляпин, Сергей Рахманинов, Иван Бунин, Игорь

Стравинский, Александр Бенуа, Георгий Лукомский, Александр Солженицын,

Виктор Некрасов, Ефим Эткинд, Иосиф Бродский, Василий Аксенов. "Железный

занавес", опущенный на границах СССР безжалостной рукой Сталина в I929-I953

годах, не помешал устраивать за рубежом прекрасные выставки, гастроли

музыкантов, драматических и музыкальных театров, неизменно проходившие с

большим успехом, часто о настоящим триумфом. После короткой "оттепели" I953-

I956 годов и особенно в восьмидесятых-девяностых годах выставки и гастроли

МХАТ, театра "Современник", Большого и Мариинского театров стали

регулярными. Сейчас нельзя сказать, что русское искусство мало или

недостаточно известно на Западе. Другой вопрос, хорошо ли понимают наше

искусство, и здесь нет ясного ответа. Толстой и Достоевский стали знамениты

и популярны во всем мире еще при их жизни, хотя степень их популярности

стала вполне очевидно лишь сейчас. Чехов стал популярен уже после смерти,

но его слава все возрастала и сейчас все возрастает. При жизни был

популярен Чайковский; были популярны Рахманинов и Прокофьев, Стравинский и

Шаляпин, но большая часть их жизни и творчества прошла на Западе, это же

случилось с Буниным, Солженицыным, Бродским, Владимиром Набоковым. Особенно

повезло тем писателям, которые писали на двух языках, как Набоков,

Бродский, Лукомский, и музыкантам, певцам, артистам балета и цирка, язык

которых понятен без перевода, "Солнечный клоун" Олег Попов был любимцем

бельгийских детей. Но не всем так повезло, что их понимают.

Пушкин на Западе известен, он переведен почти полностью на основные

европейские языки, но его биография известна больше, чем его творчество.

Интерес к Пушкину - это результат интереса и уважения к русскому народу и

российскому государству. В России есть давняя традиция изучения Данте,

Гёте, Шекспира, Диккенса, Бальзака и многих других писателей: "своими"

стали Лопе де Вега, Вольтер, Сервантес, они часть нашей национальной жизни,

Гамлет, Дон Кихот, Дон Жуан, король Лир, Кармен, Ромео и Джульетта, доктор

Фауст, Сирано де Бержерак -это и наши национальные герои: за каждым стоит

большая традиция литературы, философии, театра, кино, балета, музыки; в

Севилье стоят памятники трем знаменитым севильянцам: Дон Жуану, Фигаро,

Кармен, с неменьшим основанием эти памятники могли бы стоять в русском

городе, поскольку Владимир Высоцкий, Николай Баталов, Ирина Архипова, Майя

Плисецкая и многие другие сделали эти образы понятными и близкими в России

не меньше, чем в Андалусии. Наши герои - это скорее экзотические персонажи

для зарубежного читателя и зрителя, если опера и балет не сделали их ближе

к понятнее. Евгений Онегин куда более популярен, чем Печорин, но Пушкин и

Лермонтов здесь ни при чем: это заслуга Чайковского, Бориса Годунова

сделали знаменитым Мусоргский и Шаляпин.

Конечно, определенное расхождение русской культуры с западными культурами

наметилось еще в Древней Руси из-за религиозных противоречий православия и

католицизма. Однако древнерусские государства и их культура были родственны

соседям и соперникам в феодальном мире. В XII веке Андрею Боголюбскому,

владимирскому князю и лидеру русских княжеств "привел Бог изо всех земель

мастеров", и нынешним историкам остается только гадать, откуда пришли во

Церковь Покрова на Нерли. Фрагмент интерьера Владимир мастера белокаменной

резьбы - из Северной Италии, с Балкан или с Кавказа, а возможно даже, что

были мастера и европейские, и балканские, и кавказские. Архитектура,

монументальная и декоративная скульптура и живопись свидетельствуют, что

Древняя Русь стояла на перепутье культурных связей между Византией,

Балканами, Кавказом и западной Европой с ее романским стилем и

зарождавшейся готикой. Но все изменила сложная ситуация, когда России

оказалась между угрозами с Запада - мощными армиями Швеции, Литвы, Польши,

грозной армадой Немецкого ордена, а с Востока - непреодолимой силой Золотой

Орды монголов и татар. Сдавленная, как в тисках, Россия имела единственную

возможность освободиться: единство населявших ее славянских, угро-финских,

балтийских и тюркских племен. Идея единства, "соборности", провозглашенная

в XIV веке Сергием Радонежским, нашла самый широкий отклик в народе.

Александр Невский отразил западные угрозы, в XIV веке Дмитрий Донской

одержал первую победу над ордынским войском, а в ХV веке Иван III основал

Российское царство, утвержденное на четырех неизменных принципах:

единодержавие, воплощенное в личности верховного правителя (хотя бы

номинально); экстенсивное развитие общества и государства, основанное на

присоединении все новых земель либо на покрытии расходов и убытков за счет

всего населения, отношения господства и подчинения по всей вертикали с

полной властью каждого, кому доверен большой или малый участок, абсолютное

господство монополий, которые объединяют властные и силовые структуры с

торгово-промышленными монополиями и идеологическим аппаратом (изначально -

церковью) " Эта система, постоянно поддерживаемая напряженностью на

восточных и западных границах, пережила радикальные и беспощадные, как

нигде, мятежи, реформы и революции, создала уникальную культурную ситуацию,

просуществовавшую (как и вея система) половину тысячелетия.

В основе этой культурной ситуации - противостояние "почвеннической",

"органической", "славянофильский" концепции, базирующейся на изначальной

идее всенародного "соборного" единства, на примате патриархального

деревенского хозяйства и на признании древнерусской средневековой культуры

общей незыблемой основой всей культуры России, - и "западнической",

"либеральной" концепции, ставившей во главу угла перестройку России и

российской культуры соответственно учению просветителей и революционеров,

отмену дарового рабского, крепостнического, каторжного труда и просвещение

патриархальной массы трудящихся.

Многие выдающиеся люди выдвигали различные варианты развития российской

социокультурной ситуации и России как державы вообще, обосновывая свой

выбор своими теоретическими разработками и подходами.

Так H. Я. Данилевский выдвинул идею о разнородности цивилизаций, наличии

множества несхожих, «своеземных» культурно-исторических традиций. Прогресс,

с его точки зрения, «состоит не в том, чтобы исходить все поле,

составляющее поприще исторической деятельности человечества, во всех

направлениях». Из этого, однако, не следует, будто каждый народ способен

создать собственную самобытную культуру. В истории выработалось только

десять культурно-исторических типов: 1) египетский, 2) китайский, 3)

халдейский, или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6)

еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) ново-семитический, или аравийский,

и 10) германо-романский, или европейский. Роль же других народов не была

столь «положительной»; они либо действовали в качестве «бичей Божьих»,

разрушителей «дряхлых цивилизаций» (таковы гунны, монголы, турки), либо

составляли «этнографический материал» для других культурно-исторических

типов (как, например, финны).

Формулируя общие законы развития самобытных цивилизаций, Данилевский

исходил из того, что все они представляли собой осуществление определенной

формы культурного творчества — научного, правового, религиозного или

художественного. Поэтому первый закон гласил: для возникновения цивилизации

необходимо, чтобы народ обладал соответствующими «духовными задатками» и

пользовался политической свободой. Далее выдвигались следующие законы

функционирования цивилизаций: 1. «Начала цивилизации одного культурно-

исторического типа не передаются народам другого типа». 2. Полнота и

богатство культурно-исторического типа зависят от разнообразия входящих в

него этнографических элементов, «когда они, не будучи поглощены одним

политическим целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или

политическую систему государств». 3. Период роста цивилизации всегда

неопределенно продолжительнее периода цветения и плодоношения, после

которого она истощает свои жизненные силы и больше не возобновляется.

По схеме Данилевского, Запад, создавший последнюю историческую

цивилизацию, уже пережил «апогей своего цивилизационного величия», и на

очереди теперь — возвышение славянства. Именно ему предстоит создать новый

тип, новую форму цивилизации, который будет «четырехосновный», т. е.

представит собой «синтезис всех сторон культурной деятельности»,

разрабатывавшихся до сих пор «его предшественниками на историческом поприще

в отдельности или в весьма неполном соединении». Однако во главе

культурного движения славянства должна стать Россия. Данилевский полагал,

что она вполне готова к выполнению этой исторической миссии.

Желая обосновать свой вывод, автор «России и Европы» предпринимает

обстоятельный анализ исторических тенденций отечественной культуры. На его

взгляд, она всегда зижделась на двух основополагающих началах — народности

и государственности. В то же время их разобщенность на протяжении столетий

создавала серьезные препятствия для духовного возвышения России. Сперва

причиной этой разобщенности явилось прежде всего «чужеродное» происхождение

русского государства. Данилевский в данном вопросе занимал позиции

норманистов. Он полагал, что именно «призвание варягов» послужило

«закваскою, дрожжами, побудившими государственное движение в массе славян,

живших еще одной этнографическою, племенною жизнью ...». Но варяги

оказались слишком слабы, чтобы в полной мере «сообщить государственный

характер русской жизни», поэтому на Руси вскоре упрочилась удельная

система. Положение выправилось только «при татарской власти». Несмотря на

опустошительность набегов, она была все же сравнительно «легка». Татары

установили простое данничество, никогда не растворяясь в славянстве.

«Степень культуры, — писал Данилевский, — образ жизни оседлых русских

славян и татарских кочевников были столь различны, что не только смешение

между ними, но даже всякая власть последних над первыми не могла глубоко

проникать, должна была держаться на одной поверхности»". В такой ситуации,

естественно, вся выгода власти оказывается на стороне московских князей,

получивших от Орды ярлыки на правление. Это позволило им довольно быстро

усилиться и сбросить в конечном счете монгольское иго.

Народ воспринял освобождение по-своему — как право уклоняться от

насилия любой власти. Вместо того, чтобы всеми силами поддержать московских

князей в деле устроения государства, простой люд бросился бежать от

«зоркого глаза исправников и становых», ища раздолья и свободы в безмерных

пространствах своего отечества. Москва вынуждена была прибегнуть к

крепостной неволе, которую Данилевский признавал формой феодализма.

Благодаря закрепощению крестьян «государство получило возможность платить

своим слугам», т. е. дворянству, принявшему на себя главную ношу царского

служения. Народ оказался в еще большей изоляции от власти. Но постепенно

дворянство утрачивает свое прежнее значение и крепостное право перестает

соответствовать государственным интересам, оно отменяется реформой 1861 г.

Тем самым устраняются препоны, мешавшие сближению народа и государства, а

стало быть, выходу России на уровень цивилизационного развития. Отныне

ничто не мешает ей взять на себя роль предводителя славянства, творца новой

культурно-исторической традиции. «Если Россия не поймет своего назначения,

— утверждал Данилевский, — ее неминуемо постигнет участь всего устарелого,

лишнего, ненужного. Постепенно умаляясь в своей исторической роли, придется

склонить голову перед требованиями Европы...». Чтобы избежать последствий

бесславного «европейничанья», необходимо осознать, что Запад пришел к

своему тупику, за которым скрывается растворение, гибель. Любое сближение с

Западом опасно для будущей славянской цивилизации, которая не только снимет

односторонность предшествующих культурных типов, но и станет претворением в

жизнь «справедливо обеспечивающего народные массы общественно-

экономического устройства». Таким образом, в славянской цивилизации

совершится слияние народности и государственности в окончательном и

всегармонизирующем единстве.

Своеобразную концепцию культуры развивал крупнейший русский социолог и

культуролог, проживший большую часть своей жизни в эмиграции в США, Питирим

Александрович Сорокин (1899-1968). В методологическом плане концепция П. А.

Сорокина перекликается с учением о культурно-исторических типах О.

Шпенглера и А. Тойнби. Однако теория культурно-исторических типов П. А.

Сорокина принципиально отличается от теории О. Шпенглера и А. Тойнби тем,

что Сорокин допускал наличие прогресса в общественном развитии. Признавая

наличие глубокого кризиса, который в настоящее время переживает западная

культура, он оценивал этот кризис не как «Закат Европы», а как необходимую

фазу в становлении новой формирующейся цивилизации, объединяющей все

человечество.

В соответствии со своими методологическими установками П. Сорокин

представлял исторический процесс как процесс развития культуры. По

Сорокину, культура в самом широком смысле этого слова, есть совокупность

всего сотворенного или признанного данным обществом на той или иной стадии

его развития. В ходе этого развития общество создает различные культурные

системы: познавательные, религиозные, этические, эстетические, правовые и

т. д. Главным свойством всех этих культурных систем является тенденция их

объединения в систему высших рангов. В результате развития этой тенденции

образуются культурные сверхсистемы.

Каждая из таких культурных сверхсистем, по словам Сорокина, «обладает

свойственной ей ментальностью, собственной системой истины и знания,

собственной философией и мировоззрением, своей религией и образцом

«святости», собственными представлениями правого и должного, собственными

формами изящной словесности и искусства, своими правами, законами, кодексом

поведения, своими доминирующими формами социальных отношений, собственной

экономической и политической организацией, наконец, собственным типом

личности со свойственным только ему менталитетом и поведением» .

Эти культурные сверхсистемы представляют собой не просто конгломерат

разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных,

а есть единство, или индивидуальность, все составные части которого

пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну и главную

ценность. Именно ценность, по мнению П. А. Сорокина, служит основой и

фундаментом всякой культуры.

В соответствии с характером доминирующей ценности П. А. Сорокин делит

все культурные сверхсистемы на три типа: идеациональный, идеалистический и

чувственный.

Идеациональная система культуры базируется на принципе

сверхчувственности и сверхразумности Бога как единственной реальности и

ценности. К этому типу культуры Сорокин относит прежде всего средневековую

европейскую культуру. В этой культуре, по его словам, «господствующие нравы

и обычаи, образ жизни, мышления поддерживали свое единство с Богом как

единственную и высшую цель, а также свое отрицательное или безличное

отношение к чувственному миру, его богатству, радостям и ценностям»). К

этому же типу, на его взгляд, следует отнести культуру Брахманской Индии,

Буддийскую и Лаоистскую культуры, греческую культуру с VIII по конец VI

века до н. э.

Идеалистическую систему культуры П. Сорокин рассматривает как

промежуточную между идеациональной и чувственной, так как доминирующие

ценности этой культуры ориентируются как на Небо, так и на Землю. «Ее

основной посылкой, — пишет Сорокин, было то, что объективная реальность

частично сверхчувственна и частично чувственна, она охватывает

сверхчувственный и сверхрациональные аспекты, плюс рациональный, и наконец,

сенсорный аспект, образуя собой единство этого бесконечного многообразия»..

К данному типу культуры П. Сорокин относит Западноевропейскую культуру XIII-

XIV столетия, а также Древнегреческую культуру V-IV вв. до н. э.

Современный тип культуры П. Сорокин называет чувственной культурой.

Она основывается и объединяется вокруг доминирующего принципа: объективная

действительность и смысл ее чувственны. «Только то, что мы видим, слышим,

осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств — реально и имеет

смысл. Вне этой чувственной реальности или нет ничего, или есть что-либо

такое, чего мы не можем прочувствовать, а это эквивалент нереального,

несуществующего.Формирование чувственной культуры начинается в XVI веке и

достигло своего апогея к середине XX века. Эта культура стремится

освободиться от религии, морали и других ценностей идеациональной культуры

Ее ценности сконцентрированы вокруг повседневной жизни в реальном земном

мире. Ее герои — фермеры, рабочие, домохозяйки и даже преступники и

сумасшедшие.

Нынешняя «чувственная» культура, считал Сорокин, обречена на закат,

поскольку именно она повинна в деградации человека в придании всем

ценностям относительного характера. Но из признания неизбежности гибели

данного типа культуры совсем не следует, что приходит конец всей

человеческой культуре. Этот вывод основывается на том, что «ни одна из форм

культуры не беспредельна в своих возможностях, они всегда ограничены. В

противном случае было бы не несколько форм одной культуры, а единая,

абсолютная, включающая в себя все формы. Когда созидательные силы исчерпаны

и все их ограниченные возможности реализованы, соответствующая культура и

общество или становятся мертвыми и несозидательными, или изменяются в новую

форму, которая открывает новые созидательные возможности и ценности. Все

великие культуры, сохранившие творческий потенциал, подверглись как раз

таким изменениям. С другой стороны, культуры и общества, которые не

изменяли форму и не смогли найти новые пути и средства передачи, стали

инертными, мертвыми и непродуктивными». П. Сорокин верил, что культура не

погибнет пока жив человек. Уже сейчас наметились очертания новой великой

идеациональной культуры, базирующейся на ценностях альтруистической любви и

этики солидарности.

Сегодня, оглядываясь назад, можно усмотреть в едином теле русской культуры

множество разделительных линий и границ. На нашу культурную историю,

конечно же, влияли политические, идеологические, эстетические пристрастия

эпох. Но среди самодовольства пристрастий всегда оставался срединный путь —

мощное течение традиции, определявшей существование целого. Частные,

приватные пути не всегда совпадали с общим течением, уводя многих в

"культурные тупики", которые, как оказалось, более всего и впечатляют наших

современников. Но несмотря на это вклад русской, российской культуры в

мировую культуру громаден. Это огромное достояние и поле для дальнейшего

развития и накопления культурных ценностей, а также для увеличения

общемирового культурного потенциала.

Василий Макарович Шукшин так писал об отечественной культуре: "Русский

народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения

человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность,

трудолюбие, совестливость, доброту... Именно такое понимание самобытности

позволит нам, современникам, сохранить свое собственное национальное

самосознание и противостоять единообразию и унификации многоцветной

оригинальности российской культуры и искусства, архитектуры, живописи,

музыки, литературы; православия и национального характера.

Библиография

1. Верещагин В.Ю. Лекции по русской культуре.

2. Культурология /Под ред. А. А. Радугина (курс лекций),- М., 1998 г.

3. Махнач В.Л. Социальные традиции в русской культуре

4. Рябцев Ю.С. Путешествие в Древнюю Русь: Рассказы о русской культуре. –

М., 1995

5. Сорокин П. Социодинамика культуры //Человек. Цивилизация. Общество. М.,

1992.

6. Фетисов А.В Пути русской культуры