Пиритим Сорокин

Содержание:

Введение…………………………………………………………………….стр. 2

«Интегральная философия» П. Сорокина о культуре как системе значений-

ценностей……………………………………………………….стр. 9

П. Сорокин о трех типах культур………………………………………стр. 12

Культура как предмет научного исследования………………………стр. 16

Творческий альтруизм и духовное возраждение……………………..стр. 19

Заключение…………………………………………………………………стр.21

Список использованной литературы…………………………………...стр.22

Введение.

Личность Питирима Александровича Сорокина - одна из наиболее

эрудированных, противоречивых и выдающихся личностей в истории социологии

и культурологии. Но, как это ни парадоксально, значимость ее не оценена в

полной мере. Тем более очевидной становится в настоящее время актуальность

всестороннего и внимательного изучения творчества, трудов, концепций и идей

этого талантливейшего ученого.

Начиная повествование о «долгом путешествии» Питирима Александровича,

нужно прежде всего ответить на вопрос: где родился этот человек? На сей

счет существует несколько версий, равно как несколько версий существует

также относительно точной даты его рождения. (в одних документах указано 20

января, в других 23, асам Сорокин настойчиво указывал 21 января). Не имеет

смысла останавливаться здесь на рассмотрении этих версий, детально и

обстоятельно изученных А.В. Липским и П.П. Кротовым в их очерке, следует

указать, к какому выводу в итоге они пришли: «… доподлинно узнать время

появления на свет Питирима Сорокина – 20,21 или 23 января – уже не

представляется возможным. Однако место рождения – село Турья, Яренского

уезда – более не подлежит сомнению».

Итак, родился Питирим Александрович Сорокин 21 января 1889 года в

селе Турья, Яренского уезда Вологодской губернии (в указании даты рождения

отдадим дань уважения мнению самого Сорокина).

Отец Александр Прокопьевич Сорокин был странствующим ремесленником и

занимался церковно-реставрационными работами. Сам он был устюжанином, где,

собственно, и выучился чеканному ремеслу у знаменитых мастеров Великого

Устюга, в одной из гильдий. Отход Сорокина – старшего за 300 верст от

родных мест в отдаленный уезд Вологодской губернии на заработки, по мнению

Липского и Кротова, объясняется не только конкурентными мотивами (

Александр Прокопьевич мог не опасаться конкуренции в Яренске, так как

приходы многочисленных церквей были многолюдны и богаты, а ремесленников

насчитывалось всего 22), но также активной и регулярной миграцией в Коми

край выходцев из Вологодской губернии.

Начиная свои странствия в поисках заработка, он появился в селе

Жешарт, примерно в км. От Яренска. Здесь Александр Прокопьевич познакомился

с Пелагеей Васильевной – зырянкой крестьянского рода – которая в 1883 году

стала его женой. Очень скоро после свадьбы Сорокин заканчивает

реставрационные работы в Жешарте, и молодые перебираются в село Гам. В

1885 году у них родился первенец Василий. Продолжая свое путешествие по

селам Яренского уезда, они в течение трех лет проходят: Коквицы, Айкино,

Усть-Вымь, Ляли, Княжпогост, Вотчу, Оттлы, Онежье, и, наконец, Турью. В

Турье они остаются зимовать вдоме Ивана Алексеевича Панова, земляка

Сорокина, преподавателя Турьинского земского училища. Здесь же в 1889 году

и родился второй сын Питирим. Окрестили его в честь епископа Питирима

(одного из местных усть-вымьских святых, чей праздник по церковному

календарю 1889 года приходится на 24 января 1889 года, о чем имеется запись

в метрической книге воскресенской церкви села Турья. Крестным отцом

Питирима стал И.А. Панов. Весной, по окончании работ в Турье, семья

Сорокиных двинулась дальше вверх по реке – к селам Кони и Весляна. Дальше

обжитых человеком мест не было, и семья Питирима повернула обратно.

Сплавляясь теперь уже вниз по реке, делая остановки там, где имелась

работа, к осени 1892 года они добрались до Коквиц. В этом селе в 1893 году

Пелагея Васильевна родила третьего сына Прокопия и там же, в 1894 году,

скончалась от рака в возрасте 34 лет, по воспоминаниям современников П.А.

Сорокина, она была женщиной редкой красоты и чистоты души. С этого

трагического события, ставшего первым сознательным воспоминанием Питирима

Александровича и начинается его автобиографическая книга «Дальняя дорога».

После смерти матери отец Сорокина продолжал заниматься ремеслом, обучая

основам мастерства сыновей Василия и Питирима, младший Прокопий жил в

Римье у сестры матери Анисьи (1860 – 1949), у которой не было своих детей.

Отец не женился снова и пытался справиться с тоской по жене исконно

русским способом: заливая ее водкой. По свидетельству Питирима

Александровича, отец его очень много пил, а приступы запоя часто

заканчивались белой горячкой. В 1899 году, после очередного такого

приступа, 14-летний Василий и 10-летний Питирим ушли от отца и начали

самостоятельную жизнь бродячих ремесленников, отступив от обычного маршрута

своего отца и отправившись вверх к истокам реки Вычегды. Через два года, в

1901 году, их отец погиб. Несмотря на то, что братьям едва исполнилось 15 и

11 лет, им заказывали работу в нескольких селах, в том числе и в

Палевицах; а в Римье они были наняты даже для реставрации Яренского

Спасского собора (!). Объем работ был настолько масштабен, что Сорокины

даже брали помощников. По окончании этого подряда в 1902 году Василий и

Питирим приходят на работу в село Гам, где происходит событие, ставшее

поворотным пунктом в судьбе юного Сорокина. Необходимо отметить, что к

этому времени Питирим имел уже начальное образование, завершение которого

пришлось на весну 1901 года, когда он, работая в Полевицах, окончил там

местную церковно-приходскую школу. До этого он посещал школы грамоты в

селах, где работал с отцом и братом, много читал, а чтению, письму и счету

обучала его вместе с другими крестьянскими детьми одна из жительниц деревни

Римьи, у которой проживала его тетка Анисья, забравшая к себе братьев после

смерти их матери. Так вот, в 1902 году в селе Гам открылся набор в Гамскую

второклассную школу, которая была создана специально для подготовки

учителей в школы грамоты в селах Яренского уезда, этим она отличалась от

обычных церковно-учительских школ, воспитывавших преподавательские кадры

для церковно-приходских школ. В толпе зевак и родителей, присутствующих на

публичном экзамене, устроенном кандидатам в первый набор учащихся, оказался

и Питирим Сорокин. Решив попробовать свои силы, он блестяще справился с

испытанием и в числе немногих был принят в школу. Положенная ему стипендия

составляла всего 5 рублей в год, и эти два года полуголодной жизни в школе

Сорокин выдержал только благодаря помощи и поддержке Анисьи, снабжавшей его

сухарями.

После начала учебы в Гаме Питирим оставил прежнее ремесло и расстался

с братом. Василий стал ходить по селам один, выпивал, по воспоминаниям

старожилов, «немного умом тронулся», затем перебрался в Петербург, работал

на фабрике, за связи с социалистами был выслан в административном порядке

в Сибирь. Во время гражданской войны он был схвачен в прифронтовой зоне

чекистами и расстрелян ими, как пишет сам Сорокин, «на всякий случай».

Прокопий также погиб в 20-е годы в тюрьме. Судьба Питирима сложилась иначе.

Окончив Гамскую второклассную школу с отличными результатами, по

протекции учителя Образцова осенью 1904 года он поступает на казенный кошт

в Хреновскую церковно-учительскую школу в деревне Хреново, Костромской

губернии. Немаловажную роль сыграл в его дальнейшей судьбе его учитель

Образцов – ведь без его рекомендаций он должен был бы уехать

учительствовать в одно из сел Яренского уезда «по распределению». Кроме

того, видимо он и направил Сорокина именно в Хреновскую школу, которая

открывала своим выпускникам дорогу в светские высшие учебные заведения,

оценив его незаурядные способности к науке. Липский и Кротов подчеркивают

следующее: «Таким образом, можно уверенно говорить, что уже по окончании

Гамской школы П.А. Сорокин сознательно определил свои жизненные планы –

получение гимназического, а затем и высшего образования для занятий

наукой». Однако, я не думаю, что этот выбор пятнадцатилетнего юноши, даже

такого одаренного и целеустремленного, каким был Питирим Сорокин, являлся

абсолютно самостоятельным и сознательным его выбором. Безусловно, без

подсказки и влияния Образцова здесь не обошлось.

Всеобщее брожение умов, характерное для социально-политической

ситуации этих лет, охватило и школу, где учился Сорокин, разбив студентов

на группы. В 1905 году он вступил в организацию социалистов-революционеров,

созданную в 1901 – 1902 гг. на останках народнической идеологии. Учеба в

Хреновской школе, новое окружение, новые знакомства, общение с

представителями различных социальных слоев, с представителями различных

политических течений, интенсивное чтение недоступных ранее книг, газет и

журналов, не только расширили и углубили его кругозор, но также не могли не

повлиять на мировоззрение и активность такой деятельной и страстной натуры.

Как пишет сам Сорокин: «Все мое предшествующее мировоззрение и ценности

были заменены на «научно-эволюционную теорию» и «естественно-научную

философию». Былая лояльность к царскому режиму и «капиталистической»

экономике сменилась республиканскими, демократическими и социалистическими

взглядами, а политическая индиферентность открыла путь к революционному

рвению».

Успевавшего успешно заниматься и учебой и нелегальной деятельностью

Сорокина на рождество 1906 года арестовывает полиция и помещает в тюрьму в

городе Кинишма. Впрочем, это время ( около 4-х месяцев) прошло без

ущерба для интеллектуальных занятий Сорокина, более того, можно даже

сказать, что «пошло на пользу», да и по свидетельству самого Сорокина, эти

месяцы дали ему больше, чем пропущенный семестр в школе. Общение

заключенных с внешним миром было вполне доступным: днем камеры в тюрьме не

закрывались, политические свободно общались и дискутировали друг с другом,

начальник тюрьмы позволял пользоваться своим кабинетным телефоном,

охранники были не против выполнять миссию почтальонов, также здесь у

Питирима Александровича было достаточно времени для тщательного знакомства

с трудами классиков революционной и социально-философской мысли. «Кроме

этого тюрьма обогатила его тремя вещами: устойчивым интересом к социальной

проблематике, привычкой курить и замыслом первой книги «Преступление и

кара, подвиг и награда».

В конце апреля 1907 года он был освобожден под гласный надзор

полиции, некоторое время продолжает свою революционную активность, перейдя

на нелегальное положение, но, осознав, что политика отвлекает от основной

цели и препятствует дальнейшему образованию, Сорокин отправляется осенью

1907 года в Санкт-Петербург. Он покупает на имеющиеся деньги

железнодорожную плацкарту до Рыбинска, после чего едет «зайцем». В Бетецке

кондуктор выявляет безбилетника, но, к счастью, оставляет его в поезде,

обязав до Петербурга чистить туалеты и следить за чистотой в вагоне. В

первых числах октября Сорокин пребывает в Санкт-Петербург.

В Санкт-Петербурге Сорокин быстро нашел репетиторскую работу за стол

и жилье. По протекции К.Ф. Жакова, философа и этнографа, первого из коми,

удостоенного звания университетского профессора, Питирима бесплатно

принимают в число слушателей вечерних Черняевских курсов. С января 1908

года их стал посещать и Н.Д. Кондратьев, также вышибленный за

революционные шалости из Хреновской школы вслед Сорокину. Через своих

земляков, многие из которых достигли известного положения в столице,

Сорокин вошел в круг петербургской научной интеллигенции, а также свел

первое знакомство с политиками, лидерами эсеров, социал-демократов и

кадетов. Круг его знакомств значительно расширяется.

В феврале 1909 года Питирим уехал в Великий Устюг, где в доме

отцовской сестры Анны и ее мужа Михаила Дранковского готовился к экзамену

(экстерном за 8 лет обучения) в великоустюжской мужской гимназии. В мае он

сдает все предметы на «отлично», получает аттестат, открывающий дорогу в

университет; летом работает

Статистиком в экспедиции по изучению Печорского края и в сентябре 1909 года

возвращается в Петербург. После некоторых колебаний Сорокин поступает в

Психоневрологический институт – первое вольное научное и учебное заведение

в России, основанное в 1907 году, президентом совета института которого

являлся В.М. Бехтерев. Институт был намного демократичнее университета, в

состав студентов входили в основном представители средних и низших слоев

российского общества, к тому же здесь находилась единственная в стране и

первая кафедра социологии, которую организовали при нем в 1908 году двое

ученых с мировым именем – М.М. Ковалевский и Е.В. де Роберти. Вместе с

Сорокиным в этот институт поступил и Н.Д. Кондратьев. Но, проучившись 1

год, для того, чтобы избежать призыва на военную службу, от которой

освобождались только студенты государственных университетов, Сорокин и

Кондратьев с одобрения М.М. Ковалевского, Е.В. де Роберти и В.М. Бехтерева,

переводятся в Петербургский университет на юридический факультет.

Интересные факты для представления облика Сорокина-студента приводят

Липский и Кротов в своем очерке: «Особенностью сорокинского стиля занятий

являлась нерегулярность посещения лекций. Он предпочитал самостоятельно

изучать первоисточники и монографии профессоров, читавших курсы, чем

слушать то же самое в аудиториях. Достигавшаяся этим экономия времени

позволяла вникать в предмет глубже и шире предписанного программой. Так,

например, 3 тома по теории права и морали профессора Л. Петрожицкого он

проштудировал за несколько дней вместо годичного курса по шесть

академических часов в неделю. Недостаток лекционного общения с

преподавателями Сорокин возмещал на семинарах и в личных беседах сними,

заслужив репутацию способного молодого учного. При переходе в университет

это помогло ему получить стипендию, которой не только оплачивалась

стоимость обучения, но и часть расходов на жизнь»

Будучи студентом университета Сорокин ведет активную научную и

публикаторскую деятельность. В этот период он публикует более десятка

серьезных научных работ, не считая рецензий, рефератов и обзоров публикаций

в зарубежной периодике. В это время он сотрудничает с журналами «Вестник

психологии», «Вестник знания», «Запросы жизни», «Заветы», «Новые идеи в

социологии». Главное его достижение в этот период – пятисотстраничная

монографическая работа (зима 1912 – 1913 года) «Преступление и кара, подвиг

и награда», которая вышла в 1914 году, была отмечена многими

положительными рецензиями ученых.

Несмотря на то, что огромное количество времени у него уходит на

научную деятельность, он умудряется находить время для активной

политической деятельности. В январе 1911 года Сорокину чудом удалось

избежать ареста после студенческих беспорядков, вызванного смертью Льва

Толстого в ноябре 1910 года. В этот год он уезжает по подложному паспорту

за границу, будучи в Швейцарии, Италии и Австрии не теряет времени зря –

знакомится с только что вышедшей «Социологией» Г. Зиммеля. Весной 1911 года

он возвращается в Петербург, «по глупости» отказывается сдавать экзамены,

что стоило ему годовой стипендии. Столичное отделение департамента полиции

вело за ним скрытое наблюдение. В 1912 году в жандармской картотеке на него

даже завели отдельную карточку.

В марте 1913 года Сорокин еще раз попал в тюрьму за антимонарший

памфлет, написанный к 300-летию дома Романовых. А.Ю. Согомонов приводит

интересные данные в связи с этим арестом. Сорокину было позволено написать

письмо М.М. Ковалевскому, однако это письмо было перехвачено и подшито к

делу. В нем, в частности, он пишет: «Я сидел себе над книгами, читал много

докладов в ряде научных кружков, писал статьи, написал за зиму книгу о

карах и наградах, которую Вы знаете и… Право же при таких обстоятельствах,

я думаю, мудрено еще заниматься политикой…»Автор письма, безусловно,

слукавил, а Ковалевскому все же удалось узнать об этом происшествии и по

его прошению 24 февраля 1913 года Сорокина освобождают из-под стражи.

В 1914 году Сорокин закончил университет с дипломом 1 степени и был

оставлен для подготовки к профессорскому званию. Подготовка к профессорству

заняла у Сорокина всего два года вместо положенных четырех. Кроме изучения

огромного списка литературы, он по-прежнему много издавался, читал лекции

по социологии в двух институтах, работал в созданном совместно с

преподавателями кафедры социологии Психоневрологического института «Русском

социологическом обществе памяти М.М. Ковалевского» (умершего 23 марта 1916

году) и даже успел написать научно-фантастическую повесть «Прачечная

человеческих душ». В конце 1916 года он сдал магистерский экзамен и в

начале 1917 года становится приват-доцентом Петроградского университета.

Революция, правда, помешала защите магистерской диссертации, в основу

которой он положил свою первую монографию. В годы первой мировой войны

Сорокин много работал, продолжал активно публиковаться, читал

многочисленные лекционные курсы по самым разным отраслям обществознания.

1917 год для Сорокина – это и начало его семейной жизни. Супругой

ученого стала 26 мая 1917 года Елена Петровна Баратынская, выпускница

Бестужевских курсов, дочь поместного дворянина Таврической губернии (1894 –

1975). Они познакомились на литературных вечерах в доме К.Ф. Жакова еще в

1912 году. Елена Петровна, ботаник-цитолог по образованию, получит

впоследствии докторскую степень в США в университете Миннесоты (1925 г.),

будет преподавать в ряде университетов и колледжей Америки. Об их семье

можно сказать: « они жили долго и счастливо».

Крутые виражи его собственной биографии 1917 года красочно описаны им

в «Листках из русского дневника» и включены позднее целиком в «Долгое

путешествие». Из этих бурных событий следует отметить следующие: активное

участие Сорокина в функционировании Государственной думы, Временного

правительства, в подготовке Всероссийского крестьянского съезда, в

редактировании эсеровских газет «Воля народа» и «Дело народа», в написании

целого ряда социально-политических заметок и памфлетов. Будучи секретарем

А.Ф. Керенского, П.А. Сорокин вскоре убедился, что страна приближается к

пропасти, он был сторонником «жестких мер» и требовал от правительства их

принятия. Большевистский переворот Сорокин воспринял как контрреволюцию, по

его мнению, к власти пришли «преторианцы». 2 января 1918 года он арестован

большевистским правительством.

« В 1918 году правители коммунистической России объявили на меня

охоту. В конце концов я был брошен в тюрьму и приговорен к расстрелу.

Ежедневно в течение шести недель я ожидал смерти и был свидетелем казни

моих друзей и товарищей по заключению. В течение следующих четырех лет,

пока я оставался в коммунистической России, мне довелось испытать многое,

я был свидетелем беспредельного, душераздирающего ужаса царящей повсюду

жестокости, и смерти и разрушения».

Едва освободившись от Петропавловской крепости, Сорокин ввязался в

архангельскую «авантюру» (пытался организовать созыв нового Учредительного

собрания, свергнуть власть большевиков Северного края). Он попал в

великоустюжский ЧК, где и был приговорен к расстрелу, от которого его

спасли энергичные усилия его друзей и статья Ленина «Ценные признания

Питирима Сорокина», где в целом положительно оценивался факт «отречения»

Сорокина от политической деятельности. В своем «отречении» (письмо,

опубликованное в коммунистической газете «Правда» только при помощи его

друзей) он отказывается от звания члена Учредительного собрания и объявляет

о своем выходе из партии эсеров. Свое решение он объясняет так: «В силу

чрезвычайной сложности современного внутреннего государственного положения,

я затрудняюсь не только другим, но и самому себе указывать спасительные

политические рецепты и брать на себя ответственность руководства и

представительство народных масс» .

1918 год оказался самым бурным в жизни П.А. Сорокина. В плане научном

он был совершенно не плодотворным: не было даже ни одной рецензии.

В 1919 – 1920 гг. Сорокин, отказавшись от активной политической

борьбы, возобновил научно-преподавательскую деятельность в Петроградском

университете, Психоневрологическом, Социологическом и Сельскохозяйственном

институтах, а также в институте «Народного хозяйства», кроме того, он читал

лекции на всевозможных всеобучах, ликбезах и т.п. Словом, он активно

сотрудничал с Наркоматом просвещения.Он пишет ряд научных работ, в том

числе 2 массовых «популярных» учебника по праву и социологии и 2 тома

«Системы социологии» (опубликованную в 1920 году издательством «Колос»). В

1920 году он становится руководителем кафедры социологии Университета и 31

января ему без защиты по совокупности работ присваивается звание

профессора.

«Интегральная философия» П.Сорокина о культуре как системе значений-

ценностей.

Ранее уже было упомянуто, что принципы интегрализма присутствовали в

мировоззренческих позициях Сорокина с самых первых работ. Однако, понимание

им интеграции и интеграционных процессов со временем изменялось,

преобразовавшись в целостную философию интегрализма в конце его творческого

пути.

В своей первой крупной работе русского периода «Система социологии»

Сорокин, в сущности, пытается представить иерархию интеграции по разным

уровням социальной статики. На данном этапе интеграция представляется им

прежде всего как совокупность механизмов, процессов и факторов, благодаря

которым происходит соединение разнородных взаимодействующих элементов в

социальное целое. Если с этой точки зрения посмотреть на содержание

«Системы социологии», то станет ясно, что Сорокин описывает уровни

социальной статики (межиндивидуальный, уровень элементарных, кумулятивных

групп и общества как их совокупности) как уровни общего взаимодействия с

различными механизмами интеграции индивидов в них, причем механизмы

интеграции этих уровней зависят друг от друга.

Можно отметить, что здесь понятие интеграции Сорокина подобно понятию

интеграции Эмиля Дюркгейма как «…степень, в которой индивидуум испытывает

чувство принадлежности к социальной группе или коллективу на основании

разделяемых норм, ценностей, убеждений. Также для работ Сорокина

характерно использование интегрализма для изложения своих позиций,

теоретических идей. В основу подобного понимания можно положить принцип

«золотой середины». Его можно представить самым обобщенным образом как

стремление найти и представить оптимальный синтез двух противоположных либо

множества различных тенденций, представлений, точек зрения, «полюсов»,

аттитюдов. Эта «золотая середина» будет представлять, таким образом, не

просто «эклектичную смесь» всего множества, а совокупность максимума

позитивных характеристик и минимума негативных каждого из интегрируемых

элементов множества.

Сущность подобного понимания интегрализма пронизывает все его работы,

достаточно посмотреть с этой точки зрения и на его классификацию форм

взаимодействия, и на теории поляризации, конвергенции, и на идею трех

сменяющих друг друга социокультурных систем. Примеров можно привести много.

Однако, наиболее целостную, объемную и многогранную концепцию интегрализма

представляет Сорокин в своих поздних работах, утверждая: «Моя философия –

интегрализм».

Эта концепция представляет собой сложную систему, включающую в себя

понятие Интегральной Истины (составляющую основу интегральной науки),

Человека как интегральное существо, интегрального суперорганического мира и

Высшей интегральной ценности. Эта философия «…рассматривает всю

действительность как бесконечное Х бесконечных качеств и количеств:

духовных и материальных, моментальных и вечных, вечно-меняющихся и

неизменных, личностных и сверхличностных, временных и безвременных,

пространственных и лишенных пространства, единых и многих меньших, чем

малое, и больших, чем большое. В этом смысле действительность представляет

собой страшную тайну и колдовство совпадений противоположностей».

«В соответствии с новой интегральной теорией познания мы имеем не один, а,

по крайней мере, три различных канала познания: чувственный, рациональный и

сверчувственный-сверхрациональный». По Сорокину, Истина, полученная с

помощью интегрального использования всех трех каналов познания – чувства,

разума и интуиции – это более полная и более ценная истина, нежели та,

которая получена через один из этих каналов. «История человеческого знания

– это кладбище, заполненное неправильными эмпирическими наблюдениями,

неправильными рассуждениями и псевдоинтуициями. При интегральном

использовании этих трех каналов познания они дополняют и контролируют друг

друга».

Человек, по Сорокину также постигается как «чудесное интегральное

существо»: «Он является не только животным организмом, но также и

рационально мыслящим и деятельным…», «…он также является сверхсознательным

творцом, который в состоянии контролировать и переступать пределы своих

бессознательных и сознательных сил и который фактически делает это в

моменты «божественного вдохновения» в наилучшие периоды своего интенсивного

творчества». Сорокин также намеренно проводит параллель с триадическими

концепциями человека, преобладающими в великих религиях.

Также Сорокин определяет «новое царство реальности», которое состоит из

неорганических, органических и суперорганических (или культурных) явлений.

Причем «…явления культурного мира имеют «нематериальный» компонент «смысла»

(как идея, ценность, моральная норма поведения), который накладывается на

физический и/или жизненный компоненты». Кроме того, он подчеркивает, что

этот компонент смысла меняет природу неорганических и органических явлений:

«…лишенная своего смыслв, Венера Милосская превращается в простую глыбу

мрамора». Суперорганический мир состоит из идеологических (смыслы,

объединенные в системы языка, науки, техники, религии, философии, права,

этики, различных теорий и пр.), материальных (вся материальная культура),

личностных (всех индивидов как социокультурных личностей и социокультурных

групп) и бихевиористских (всех открытых действий, церемоний, ритуалов,

поступков индивидов) явлений культурного мира. И эта окружающая среда

«…окутывает, обуславливает и формирует каждого индивида и группу».[i]

Среди смысловых ценностей суперорганического мира Сорокин выделяет высшую

интегральную ценность – «истинную вершину добра» - «невидимое триединство

Истины, Добра и Красоты». «И хотя каждый член этого высшего Триединства

обладает ярко выраженной индивидуальностью, все три неотделимы друг от

друга…. Настоящая Правда всегда добра и красива; истинное Добро всегда

правдиво и красиво; и чистая Красота неизменно истинна и добра. Эти

величайшие ценности не только неотделимы одна от другой, но они также и

превращаются друг в друга, подобно тому, как одна форма энергии может быть

превращена в другие». Автор утверждает: «…новый нарождающийся

социокультурный строй обещает обеспечить добровольное объединение религии,

философии, науки, этики, изящных искусств в одну интегрированную систему

высших ценностей Истины, Добра и Красоты».

Описанная выше сложная система описывает сущностные характеристики

Интегрального общества, которое, по Сорокину есть наиболее приемлимая

историческая стратегия для преодоления кризиса социокультурной системы.

Сорокин отстаивал Интегрализм как парадигмальную основу грядущего

общественного строя.

Но Сорокин не только описывает и обосновывает необходимость построения

Интегрального общества, он идет дальше и подробным образом исследует

стратегию, которая могла бы этому способствовать. В основе ее -

распространение в мире идеи альтруистической любви, всестороннему изучению

и пропаганде которой он посвятил последние годы жизни, работая в созданном

им Гарвардском центре по изучению творческого альтруизма.

П. Сорокин о трех типах культур.

П.А. Сорокин создал более рациональную теорию цивилизаций. Как и М.

Вебер, он отверг как «редукционистские» концепции культуры, которые были

созданы его предшественниками. Культура – явление особого рода, значительно

более сложное и совершенное, чем живой организм. Кроме того, она, по его

мнению, детерминируется экономикой напрямую.

Согласно П.А. Сорокину, культура выступает как система значений –

ценностей. С их помощью общество интегрируется, поддерживает взаимосвязь

своих институтов. Культура определяет энергию и направленность человеческих

усилий. Только понимание процесса развития цивилизаций позволит нам

правильно оценить ход социального и культурного развития человечества и

направить его в должную сторону. Он полагал, что холистическая теория в

понимании представителей морфологической школы непременима и культурам,

потому что они не являются замкнутыми комплексами.

В отличие от Тойнби, Сорокин выделил несколько тенденций развития

современных цивилизаций. Первая из них – перемещение центра творческих сил.

Как известно, эти центры перемещались в истории человечества постоянно.

Последним известным нам центром был западноевропейский. Теперь его силы

иссякли, и творческая инициатива переходит на Американский континент (в

целом) и на восток, в частности, в Россию. Вторая тенденция обнаруживается

в постепенном упадке сенсуалистической культуры, основой которой является

уверенность, что за пределами свидетельств наших органов чувств нет ни

реальности, ни ценности. Вытеснив средневековую спиритуалистическую

культуру, сложившуюся на основе веры в то, что подлинной реальностью

является Бог и царство Божье, сенсуалистическая культура распространилась

по всей Европе и господствовала с XV по XX век.

По мнению Сорокина, к началу XX века ее творческие силы почти

полностью иссякли, продолжая действовать лишь в области науки и техники. Но

и здесь она становиться разрушительной силой. Вместо того чтобы служить

богу творчества, наука, или, во всяком случае, ряд ее ответвлений, служит

дьяволу разрушения. Эту культуру уже ничто не может возродить. Ввиду ее

больших заслуг перед человечеством ее надо, как предлагает Сорокин, с

благодарностью и почтением поместить в музей. Соответственно намечается

зарождение новой культуры, или «нового интегрального социокультурного

порядка», по его терминологии.

Борьба между умирающей и зарождающейся новой культурой идет повсюду,

в каждом человеке, в каждом коллективе и обществе в целом. Меняется

представление о характере подлинной реальности и подлинной ценности. Не

только в религии и философии, но и в науке утверждается представление, что

подлинная реальность обладает не только эмпирическим, сенсуалистическим

аспектом, но и несенсуалистическим, рациональным и сверхрациональным

аспектами.

Нарождающаяся интегральная культура исходит из предпосылки, что

подлинная реальность и ценность бесконечны по своим аспектам и что мы не

располагаем терминологией, которая могла бы их отразить. Изменилось и

представление о человеке: согласно новому представлению, человек творец со

сверхрационалистическими возможностями и искрами гениальности. Идет борьба

и в философии. Материалистическая философия еще разделяется многими, но, по

мнению Сорокина, она мало что добавила к прежним материалистическим

системам. Другими словами, как полагает П.А. Сорокин, здесь нет искры

гениальности. Мы ее находим в ряде новых течений, идеалистических и

интегральных по своему характеру. Аналогичных процесс наблюдается и в

религии, где на смену догматическим религиозным системам идет «святой дух

творчества» и «универсальная религия творческой альтруистической любви».

Таким образом, по убеждению Сорокина, если не произойдет апокалиптическая

катастрофа, интегральная культура поможет человечеству вступить в новую

творческую эру.

«Совокупность смыслов», ценностей и норм в науке, в величайших

философских, религиозных, этических и художественных смыслах образует, по

Сорокину, идеологическое целое. Эта идеологическая система вполне осязаемо

реализует себя в предметах материальной культуры, в поведении ее

носителей, агентов и членов. Кроме обширных культурных систем существуют

еще более обширные системы, которые можно было бы назвать культурными

суперсистемами. Идеология любой из суперсистем, по мнению П. А. Сорокина,

базируется на определенных основных посылках или определенных конечных

принципах, развитие, разработка и провозглашение которых в совокупности

образуют идеологию суперсистемы. Коль скоро идеологии суперсистем – это

самые обширные из идеологий, то их основные посылки или конечные принципы

являются обобщенными из истин, предположений или ценностей.

Перед человечеством вставал вопрос: «Какова природа истинной и

конечной ценности?». И на этот вопрос давалось три ответа. Конечная

истинная ценность чувственна. Кроме нее нет других реальностей и не

существует внечувственных ценностей, - таков был первый ответ. Из этой

основной посылки развилась огромная суперсистема, называемая сенситивной.

Был и второй ответ на этот вопрос: конечной истинной является

сверхчувственный и сверхразумный бог (Брахма, Дао, Священной Ничто и прочие

ипостаси Бога). Чувственные или какие-либо другие реальности или ценности

являются либо миражами, либо низменными и тенеподобными псевдореальностями.

Такая основная посылка и соответствующая ей культурная система называется

идеационной.

Третий ответ заключается в том, что конечная истинная ценность – это

Многоликая Бесконечность, обнимающая все различия, беспредельно качественно

и количественно. Человеческий ум, которому положены определенные пределы,

не может воспроизвести ее доподлинно, не может охватить ее. Эта Многоликая

Бесконечность невыразима. Мы способны лишь на очень отдаленное приближение

к трем Ее аспектам: рациональному (логическому), чувственному и

сверхчувственному (сверхразумному). Все три аспекта реальны и гармонически

соединяются в Ней. Реальны Ее сверхчувственно-разумные и чувственные

ценности. Она может называться Богом, Дао, нирваной, Священным Ничто,

сверхсущностью и «расчлененной эстетической непрерывностью».

Эта типично мистическая концепция конечной истины, реальности и

ценности (и основанная на ней соответствующая суперсистема) называется

идеалистической (интегральной).

Каждая суперсистема содержит в себе обширные системы, описанные выше.

Сенситивная суперсистема образуется из сенситивной науки, сенситивной

философии, сенситивной религии (или чего-то в этом роде), сенситивного

искусства, сенситивной морали и права, экономики и политики и одновременно

– из сенситивно мыслящих личностей, групп, из базирующихся на чувственном

учении стилей жизни и социальных институтов. То же относиться к

идеационным и идеалогическим суперсистемам. Так, в средневековой культуре

Европы с XI до конца XII века мы обнаруживаем господство идеационной

суперсистемы. Ее важнейшим положением был христианский символ веры со

сверхзвуковой и сверхчувственной Троицей, представляющей собой конечную и

истинную реальность и ценность. Этот символ веры провозглашался и

господствовавшими в средние века «наукой», искусством, правом, моралью,

экономикой, политикой, философией.

Богословие считалось королевой наук, и все другие науки безусловно

подчинялись ей. Как ни странно это звучит сегодня, но естественные и прочие

науки были служанками богословия. Средневековая философия едва ли

отличалась от богословия и религии. Средневековая архитектура и скульптура

были не чем иным, как «библией в камне», провозглашавшей все тот же символ

веры. Ту же роль играли живопись и музыка, литература и драма.

Но что касается общеевропейской культуры XVI-XX вв., то она по мнению

Сорокина, представляет собой совершенно иную картину. В этот период в ней

господствует скорее сенситивная (чувственная), нежели развалившаяся

идеационная суперсистема. В течение последних четырех столетий большинство

подразделений европейской культуры возглашает, что «конечная реальность и

ценность чувственно познаваемы». Все подразделения этой культуры прошли

через соответствующее обмирщение. Религия и богословие потеряли былое

влияние и престиж. Безразличная к религии, временами совершенно не

религиозная, сенситивная наука превратилась в высшую объективную истину, и

подлинной истиной стала теперь истина чувственных данных, эмпирически

воспринятых и выверенных.

Философия сенсуализма (материализм, эмпиризм, прагматизм и т.д.),

сенсуалистическая архитектура, литература, музыка, живопись скульптура

вытеснили религиозное искусство средневековья. Сенсуалистические,

утилитарные, гедонистические, релятивистические законы и моральные нормы,

созданные человеком вытеснили спиритуалистические, безусловные, «Богом

данные» законы и сокральные нормы средних веков. Материальные ценности,

благосостояние, комфорт, наслаждение, власть, слава и популярность стали

основными ценностями, за которые борется нынешней сенситивный человек.

Наконец, если взять греческую культуру V века до н.э. или

европейскую культуру XIII века, то мы обнаружим, что в них господствовала

идеалистическая культурная суперсистема. Эта культура всеми своими

основными подразделениями утверждала важнейшие положения идеализма, что

истинной конечной реальностью и ценностью является Многоликая

Бесконечность, частично чувственно воспринимаемая, частично рациональная,

частично сверхразумная сверхчувственная. Вот три суперсистемы- самые

обширные из доселе известных.

Учение Сорокина о культурных суперсистемах оказывается не чем иным, как

учением о типологии цивилизаций. В современном мире произошли глубокие

изменения и резкие сдвиги. Они неминуемо должны были заменить представление

о нации как единице исторического процесса какими-то иными понятиями.

Недостатки европоцентризма стали очевидны, а угроза исчезновения западной

культуры помогла людям переплавить эту непосредственно переживаемую ими

опасность в свое понимание прошлого. Цивилизация становиться, таким

образом, основной категорией современной исторической науки.

Культура как предмет научного исследования.

Определяя культуру как предмет исследования, Сорокин пишет: «В самом

широком смысле это слово может означать общую сумму всего, что создано или

модифицировано путем сознательной или неосознанной активности двух или

более индивидов, взаимодействующих друг с другом или обуславяиваюших

поведение друг друга. В соответствии с этой дефиницией не только наука,

философия, религия, искусство, техника и все физические атрибуты

продвинутой цивилизации являются культурными феноменами: след ноги дикаря

на песке, обнаруженный Робинзоном Крузо; куча мусора и обломанных ветвей,

оставленная экспедицией в девственном лесу; кости, раковины и зола,

скопившиеся на стойбище какого-то доисторического племени и найденные

археологом – эти и миллионы других творений и изменений, произведенных

человеком, тоже являются частью культуры. Такая дефиниция предельно широка

и принимается

многими антропологами и социологами. Другие дают более уз- кие определения,

подразумевая под культурой не все, что создается и изменяется людьми, но

только результаты их коллективной и социально значимой деятельности (Е.

Тейлор); или лишь те результаты, которые отмечены «экстериоризацией и

принуждением» (У. Дюркгейм); или только то, что обязано своим

происхождением не наследственности, а «изобретению-имитации- заимствованию»

(Г. Тард); или то, что представляет разнообразные проявления социальной

мысли (Е. Де Роберти); или, наконец, только лучшие и наиболее значительные

создания человеческого гения в форме образцов науки, философии, религии,

искусства, права и техники». Однако в большинстве случаев такие дефиниции,

замечает Сорокин, «далеки от того, чтобы быть ясными и удовлепюрительными,

так как они заменяют одно неизвестное х другим, не более известным,

фактором у».

Согласно Сорокину, в культуре следует различать два аспекта: внутренний или

ментальный™ – смысл, значение, ценность, составляющие духовное содержание

культурных феноменов, и внешний или материальный – выражение, воплощение

смысла, значения, ценности в чувственно воспринимаемых формах, в физических

вешах и процессах. Предметы культуры отличаются от явлений природы тем, что

они являются знаками, символами: материальное в них служит формой выражения

духовного, становится носителем смыслов и ценностей. «Венера Милосская,

лишенная внутреннего смысла, была бы просто куском мрамора, идентичного по

своим физико-химическим своиствам любому другому куску мрамора в его

естественном состоянии». Это, по сути дела, соответствует информационно-

семиотическому пониманию культуры.

Феномены культуры могут различным образом сочетаться друг

с другом. Если какая-то совокупность их объединяется смысловыми,

логическими, причинно-следственными (каузальными) связями, то она образуют

интегрированную культурную систему. Это могут быть, например, религиозные

системы, философские учения, художественные стили, юридические кодексы,

политические и экономические объединения. Но бывает, что различные феномены

культуры просто «соседствуют», оказавшись в силу каких-то внешних

обстоятельств одновременно в некотором определенном месте, и никаких

смысловых связей между нами нет. «Если в доме с газовыми и электрическими

нагревательными приборами для кипячения воды регулярно используется русский

самовар, логическая несообразность такой конфигурации культурных феноменов

очевидна»- В этом случае можно говорить о скоплении, собрании, комплексе

феноменов культуры, но культурной системой такая совокупность не является;

Для примера Сорокин рассказывает о быте крестьян Вологодской губернии,

перечисляя такие его элементы, как валенки, большая русская печь, водка,

лыжи, молодежные посиделки. «Ни один из этих элементов не требует другого

ни логически, ни функционально. Водка не требует ни лыж, ни вале- нок;

валенки не требуют огромной печи или посиделок. Но все эти элементы связаны

с климатическими условиями края с его холодной и долгой зимой», Таким

образом, их совместное существование обусловлено внешним фактором, а не

внутренним смысловым единством, и они поэтому не составляют интегрированную

культурную систему.

Существует множество разнообразных культурных систем. Главными из них

являются язык, наука, религия, искусство, этика и право (а поскольку этика

и право определяют нормы экономической и политической жизни, постольку они

охватывают экономическую и политическую систему обшества). В названных

системах находят выражение истина, красота, добро и справедливость – высшие

ценности, стремление к которым лежит в основе всей человеческой

деятельности.

Культурные системы, подобно культурным феноменам, тоже могут как просто

«соседствовать» рядом с другом, так и логически объединяться в культурную

систему более высокого порядка. В первом случае образуется эклектичный,

неинтегрированный культурный комплекс, лишенный внутренней логической

связи. Во втором случае возникает целостная интегрированная культурна»

суперсистема. Такой суперсистемой может быть (хотя и не всегда бывает)

«культура в целом», существующая в определенном регионе в определенную

эпоху. Все части культурной суперсистемы взаимосвязаны, все по своему

выражают ее основополагающие принципы и ценности.

Любая организованная группа людей – семья, класс, государство, город,

нация, страна, – является носительницей определенной культуры, поскольку

без наличия какой-то общей (по крайней мере, для большинства ее членов)

совокупности значений, ценностей и норм она не могла бы существовать.

Однако было бы большим заблуждением думать, что свойственная реальным

человеческим сообществам культура всегда интегрирована в целостную систему.

Даже отдельный индивид обладает множеством самых разнообразных и далеко не

обязательно согласованных между собою элементов культуры, одна часть

которых логически упорядочена и систематизирована, а другая представляет

собою беспорядочную смесь неинтегрированных культурных комплексов,

содержаших в себе разнородные феномены культуры, и фрагментов,

заимствованных из разных культурных систем. Его научные позиции и

религиозные убеждения редко находятся в какой-либо логической или причинной

связи с его кулинарными вкусами, выбором марки автомобиля или тем, что

блондинки нравятся ему больше, чем брюнетки. И если отдельная человеческая

личность не является абсолютно логичной и последовательной в формировании

своего культурного мира, то тем более это относится к социальным общностям

людей. Культура общества всегда включает в себя наряду с целостными

системами значений и ценностей массу неинтегрированных культурных

комплексов и феноменов, несогласующихся с ее основными системами. Так, в

России начала "1" века господствовала культура, которая была, как утверждал

Уваров, православной и самодержавной, но уже тогда в ней существовали

ростки атеизма и вера в идеалы демократии.

Сорокин критикует как «культурный атомизм», видящий в культуре бессвязный

конгломерат, случайное собрание разнообразных феноменов, так и «культурный

интегрализм», исходящий из убеждения (которое принимается без доказательств

и обычно даже отчетливо не формулируется), что культура общества всегда

представляет собою полностью интегрированную суперсистему. Он усматривает

«интегралистскую» ошибку, в частности, у »пенглера и Тойнби, которые

считали едиными системами. – и к тому же сохраняющими свое единство на

протяжении долгого исторического времени – культуры таких громадных

регионов, как Египет или Западный мир. В подобных случаях за реальную

систему принимается то, что в действительности является лишь

«псевдосистемой». «Цивилизации Тойнби – не интегрированные, цельные

системы, а конгломераты систем. А конгломераты не могут ни расти, ни

приходить в упадок, ни разлагаться... Поэтому не существует и никаких

«циклов» их эволюции».

Творческий альтруизм и духовное возражение..

Для Сорокина общество – результат объединенного действия миллионов

индивидов, и если общество хочет устранить социальное зло и достичь

интегрального равновесия, нужно делать людей лучше, то есть ступить на

«путь религиозно-нравственной деятельной любви человека ко всем людям, ко

всему живому, ко всему миру, любви безусловной и постоянной».

Организовать Исследовательский центр по творческому альтруизму Сорокин

смог благодаря финансовой поддержке известного в Америке филантропа,

бизнесмена и мецената Эли Лилли, который пожертвовал на нужды Центра более

100 тыс. долларов, и за короткое время Центр выпустил 12 томов научных

трудов, в каждом из которых значительное место занимают работы самого

Сорокина.

Сорокин внес огромный вклад в разработку той области этики, которая до

этого казалась полем деятельности проповедников и богословов, ему удалось

ассимилировать некоторые религиозные понятия и ценности в корпус науки.

Основа его концепции в следующем. «Благодать любви» - одна из трех

высочайших энергий, известных человеку, которая является мобилизирующей

силой позитивной поляризации и служит созидательной энергией исторического

прогресса. Сорокин выделяет ее функции: «… она была и остается реальной

силой, которая может: остановить межличностную и межгрупповую агрессию;

преобразовать враждебные отношения в дружеские; они (исследования) также

показали : что любовь порождает любовь, а ненависть порождает ненависть;

что любовь может влиять на международную политику и умиротворять конфликты;

что любовь – это дающая жизнь сила, необходимая для физического,

ментального и морального здоровья; что альтруисты живут дольше, чем

эгоисты; что у детей, лишенных любви, больше шансов стать морально и

социально дефективными; что любовь является сильным противоядием против

преступных, патологических и суицидальных тенденций, против ненависти,

страха и психоневрозов; что любовь выполняет важные познавательные и

эстетические функции; что она является самой возвышенной и самой

эффективной воспитательной силой для просвещения и морального

облагораживания человечества; что она является сердцем и душой свободы и

всех основных моральных и религиозных ценностей; что минимум любви

абсолютно необходим для продления существования любого общества, и особенно

для гармоничного социального порядка и созидательного прогресса; наконец,

что в настоящий катастрофический момент истории рост «производства,

распределения и циркуляции любви-энергии» и значительная альтруизация

индивидов, институтов и культуры является необходимым условием для

предотвращения новых войн и смягчения межличностных и межгрупповых

раздоров».

Все эти положения подтверждаются социологическими исследованиями,

основанных на анализе тысячелетней истории и нескольких тысяч

жизнеописаний, и проведенными на студентах колледжей, пациентах больницы,

около 500 американцев – «добрых и хороших соседей». Как всякое общественное

явление, энергия любви может быть измерена количественно. Сорокин выделяет

пять измерителей силы любви – интенсивность, экстенсивность, длительность,

чистота и адекватность субъективность альтруистических целей с их

объективными результатами, также пытается получить сводный измеритель

энергии альтруистической любви. «Применение экономических терминов

«производство, накопление и распределение» к энергии любви кажется

парадоксальным. Однако, в действительности оно имеет глубокий смысл,

связанный с распределением ресурсов и инвестиций, определением политических

целей и приоритетов, созданием и функционированием общественных институтов,

определением содержания образовательного процесса – от детских садов до

обучения взрослых, театрального репертуара, телепрограмм, издания

литературы, периодической печати, наконец, ограничением средств на

милитаризацию экономики и общества».

Исследовательская программа центра концентрировалась на пяти уровнях

социального действия: подготовка индивидов, первичные группы, вторичные

группы, сообщества, страны. В сущности, она являла собой Сорокинский проект

движения в новый век, программу реконструкции общества, ставит даже задачу

создания контуров новой Интегральной цивилизации, а также

институционализации альтруизма.

Таковы основные направления творческой научной деятельности П.А.

Сорокина. Безусловно, нельзя ограничиваться рассмотрением только этих

направлений, но творчество его настолько широко и многогранно, что

приходится органичивать фокус своего исследования рамками названных

теоретических направлений.

Заключение

П.Сорокин относится к тому редкому типу ученых, чье имя становится

символом избранной им науки. На Западе он давно уже признан как один из

классиков XX столетия, стоящий в одном ряду с О. Контом, Г. Спенсером, М.

Вебером.

Действительно, этот русско-американский социолог сделал огромный вклад

в развитие общественной мысли и в развитие социологии как науки об

обществе.

Список использованной литературы:

1. П.А. Сорокин, “Общедоступный учебник социологии”, Москва, Наука,

1994г.

2. Введение в культурологию учебное пособие Москва 1995г.

3. А.С Кармин. Основы культурологии Морфологические культуры. СПб 1995год.

4. П.С. Гуревич Культурология.

5. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М.1992год.

6. Гуревич П.С. Философия культуры.

-----------------------