Семейная русская обрядность
СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД
Наиболее ранние сведения о русской свадьбе содержатся в летописях,
записках иностранцев, посещавших Россию, в дипломатических документах,
гражданских и церковных источниках. Начало формирования общеславянской
свадебной обрядности принято относить к VI-VII вв. н.э., т.е. к периоду,
когда патриархальная семья с присущим ей многобрачием (полигамией)
переходила к единобрачию (моногамии).
Материалы летописей позволяют предположить, что в древности
существовало несколько архаичных форм брака. Автор "Повести временных лет"
(XII в.) писал, что поляне "брачные обычаи имяху: не хожаше по невесту, но
приводяху вечер, а завтра приношаху по ней, что вдадуче". Иными словами,
поляне пользовались формой "брака-приведения", сочетавшейся с элементами
договоренности. У остальных племен брака не было и они, говорит летописец,
“живяху в скотстве”. Вместе с тем известно, что у древлян, радимичей,
вятичей и северян бытовало "умыкание" невест по предварительному сговору.
Умыканию предшествовали игрища, пляски. Похищение невест обычно происходило
"у воды на праздниках в честь богини "женитьвы", - Лады, которые начинались
ранней весной, на Красную горку, и продолжались до середины лета - дня
Ивана Купалы. Славянам разрешалось многоженство. Что же касается "купли
жен", известной многим славянским народам, то об этом до сих пор нет единой
точки зрения, так как термин "вено" толкуется по-разному. Традиционно
русская историко-юридическая литература рассматривает "вено" как плату
(сумму выкупа) за невесту. В то же время существуют документы, позволяющие
рассматривать "вено" как синоним "приданого", что исключает существование
купли. Эти формы брака без сомнения сопровождались определенными обрядами и
обычаями, которые отражали религиозные представления народа, социальные и
юридические нормы, народное искусство.
В Древней Руси пережитки племенных брачных обычаев сохранялись
довольно долго. Даже в свадебных обрядах XI-XIII вв. "на простых людях"
бытовали умыкание, вено, вождение вокруг дуба или ракиты, "плескание водою"
(как способы закрепления брака), многоженство.
Христианство, став с конца Х - начала XI в. главенствующей религией,
оказало большое влияние на формирование свадебного обряда. С этого времени
церковные браки постепенно становятся обязательными, и венчание входит в
народный свадебный обряд как его составная часть. Правда, этот процесс
занял несколько веков, и лишь к XVII в. церкви удалось прочно ввести
освященную религией форму брака. Под влиянием христианства постепенно стали
исчезать и трансформировались старые обычаи и обряды. Так же постепенно
складывались нормы брачного права. В их формировании участвовали две
традиции: церковная, опиравшаяся на византийское брачное право, и народная,
основывающаяся на старых брачных формах.
К сожалению, не много известно о древнерусское свадебной обрядности. В
русcких памятниках, повествующих о событиях Х-ХIII вв. упоминаются лишь
некоторые обряды, например, разувание жениха невестой (вспомним ответ
Рогнеды на сватовство князя Владимира - "не хочю розути робичича"). В
летописях ХI-ХIII вв. сохранились известия о княжеских свадьбах. В "Повести
временных лет" под 1043г. описываются отдельные этапы предсвадебного
периода, например, предварительный брачный сговор, которому предшествовала
своеобразная помолвка, сопровождаемая трапезой, во время которой ели пирог-
каравай, кашу и сыр. Разрезание сыра символизировало закрепление помолвки.
После этого отказ жениха от невесты считался позорящим невесту и с него
брали штраф - "за сыр гривну, а сором ей три гривны, и а что потеряно, за
то ей отплатити..." Во время брачного сговора ("ряды") родители
договаривались ("рядились") о размерах приданого и о дне свадьбы. Но прежде
необходимо было получить от жениха и невесты согласие на брак. К концу ХIII
в. согласие сторон на брак стало закрепляться в брачном договоре ("ряде"),
который составляли сваты или родственники после сговора.
В XIV—XV вв. брачный сговор завершался уже церковным обручением,
которое подтверждалось грамотой. Есть основания предполагать, что к
середине XIII в. древнерусский свадебный обряд был уже достаточно развит, о
чем свидетельствует встречающаяся в описаниях свадеб того времени привычная
для нас свадебная терминология - женитьба, замужество, венчание, свадьба,
жених, невеста, сваты и т.п.
Сохранились древние миниатюры и рисунки, на которых изображены
свадебные пиры и брачные обряды. Однако вплоть до XV в. нет достаточных
сведений, чтобы составить целостное представление о свадебном обряде. Можно
лишь предположить, что в XIV в. с образованием великорусской народности
складывается и развивается национальный свадебный обряд, который постепенно
становится нормой для русского народа. Вместе с тем этот обряд в разных
местностях со временем приобретал свои
отличия и особенности, т.е. существовал в разнообразных формах. Начиная с
XV в. появляются более подробные описания княжеских свадеб, позволяющие
точнее определить основные черты великорусского свадебного обряда.
Дошедшие до нас описания XVI в. чинов царских и княжеских свадеб
помогают составить довольно полное представление об обряде, бытовавшем на
Руси в то время. Кроме того, становится очевидно, что этот обряд в основном
сформировался уже к середине XIV в.
Однотипные указания на соблюдение старой традиции - "как истори
уряжено", "как прежде велось" - постоянно встречаются и в описаниях других
царских свадеб того времени. Помимо того, что эти данные помогают
установить время формирования обряда, можно увидеть четко выраженное
стремление русских государей строго соблюдать древний свадебный чин,
которому следовали при заключении брака их предки. Ясно и то, что народный
обряд продолжал оставаться обязательной частью бракосочетания, в то время
как православная церковь настойчиво внедряла церковный брак. вводила в
народный обряд православную символику, атрибуты и элементы ритуала.
Изучение "чинов" княжеских свадеб XVI в. (дочери Ивана III c князем В.
Холмским. 1500 г., великого князя Василия Ивановича и Елены Глинской, 1526
г., князя Андрея, младшего брата Василия, 1533 г.) позволяет утверждать,
что к XVI в. уже сложилась терминология великорусского свадебного
обряда, определилась номенклатура свадебных чинов и ид функции, были
приняты особая свадебная одежда, пища и атрибутика, определились основные
обрядовые этапы свадьбы, существовал свадебный фольклор.
Особый интерес для характеристики обряда XVI в. представляет "чин
свадебный", обычно сопровождающий текст "Домостроя", но не включенный в
него. Это, с одной стороны, оригинальный памятник древнерусской литературы,
с другой - исторический документ, отражающий взгляды московского
правительства времени Избранной рады. Он свидетельствовал о стремлении к
упорядочению различных сторон частной жизни народа, к созданию таких форм,
которые соответствовали бы народным традициям и вместе с тем отвечали
требованиям светской и духовной власти. Скорее всего, такие рекомендации не
полностью отражали реально бытовавший свадебный обряд (о чем можно судить
из сравнения с описаниями, приводимыми в воспоминаниях иностранцев,
посетивших Россию в XV-XVI вв.), но они дают представление о существующих
этапах брачного обряда, его атрибутике, составе свадебных чинов. Вместе с
тем, они помогают понять соотношение древних традиционных элементов
свадебного обряда с обрядами, предписываемыми православной церковью.
Во второй половине XVI - начале XVII в. народный обряд все еще
оставался бытовой нормой. Он по-прежнему содержал множество
разнохарактерных в разновременных элементов. С одной стороны в нем
сохранялось много обычаев с дохристианского времени, с другой - в обряде
явно усилились церковные элементы. Так, Михаил Романов уже не стал
разбивать после венчания склянку, как это делали его предшественники,
молодых чаще стали кропить "святой водой", перед расчесыванием волос и
покрыванием невесты протопоп читал специальную молитву и т.п.
Со второй половины XVII в. церковь более настойчиво борется за
введение церковного брака и вместе с тем усиливает противодействие
народному обряду. Эта тенденция просматривается в описаниях свадебного
чина, сделанного приказным посольского приказа Григорием Котошихиным. Он не
упоминает некоторые древние магические элементы, известные по более ранним
записям и отмечаемые в более позднее время (обсыпание хмелем, разбивание
стеклянного кубка во время венчания и др). Вместе с тем, отмечает детали,
ранее не встречавшиеся в обряде, но связанные с официальной религией
(например, родительское благословение). То же направление ощущается в
проповедях митрополита Даниила. В них о народном свадебном обряде говорится
с осуждением, так как он не соответствует церковному браку.
Во второй половине XVII в. более резкой стала граница между
господствующими классами и народом. Социальное расслоение сказалось и на
отношении к старому свадебному обряду. Этот обряд, ранее распространенный
во всех слоях общества, становится в основном привилегией простого народа.
Первые специальные (с научными целями) записи народного свадебного обряда и
фольклора русских были сделаны лишь в 50-60 годах XIX в. Какой предстает
традиционная русская (крестьянская) свадьба ХIХ - начала XX в. в этих
записях? Прежде всего, она отличалась красотой и монументальностью, была
сложна по композиции и состояла из множества различных по происхождению,
характеру и функции элементов. Разнообразие этих элементов связано с
региональными и социальными особенностями- Каждый уголок старой России имел
свой неповторимый бытовой уклад ("что город, то норов, что деревня, то
обычай"), специфические черты культуры, устного поэтического и
изобразительного творчества. В свадебном обряде того времени отчетливо
просматривались не только "пространственные" различия, но и "временные"
напластования, пережитки разновременных форм брака. В отдельных деталях
свадебного обряда можно Усмотреть черты группового брака, пережитки
"умыкания", "купли-продажи" (особенно при сватовстве) и т.д.
В обрядах причудливо переплетались действия, связанные с языческими
верованиями и христианской религией. Вплоть до XIX - начала XX в. в
свадебном ритуале сохранялись элементы, характерные для сознания человека,
воспитанного на анимистических и магических архетипах. К ним можно отнести
например множество действий, оберегающих участников свадьбы от враждебных
сил или направленных на умиротворение предков (своих родовых и домашних
духов). Эти действия должны были способствовать благополучию брачущихся,
деторождению, приумножению достатка в хозяйстве, приплоду скота и т.д. Во
время отправки свадебного поезда (или при благословении) нередко стреляли в
воздух, расчищали перед молодыми дорогу веником, обметали свадебный поезд,
а в определенные моменты громко кричали и шумели. Желая сохранить невесту
от сглаза, оборачивали ее рыболовной сетью, втыкали в ее одежду иголки без
ушек, чтобы нечистая сила запуталась в сетях или накололась на иголки.
Темные силы можно было еще и обмануть, поэтому в разговорах пользовались
иносказаниями, намеками. Во время сватовства, например, с этой же целью
изменяли путь, совершали объезды, ехали окольными дорогами, молодые
подъезжали не с главного крыльца, а со двора, подменяли невесту и т.д. От
порчи и злых духов можно было уберечься с помощью воздержания от
произнесения слов (молчание жениха и невесты), от еды (пост жениха и
невесты до венца, запрет есть во время общего пира), избегая "несчастных"
дней и периодов при выборе времени для брака.
Из обрядов продуцирующей магии прежде всего следует указать на те,
которые обеспечивали молодым многодетность и богатство. К ним относятся
обсыпание молодых зерном или хмелем, сажание на шубу, вывернутую вверх
мехом (символ богатства и многодетства), расстилание ее под ноги, угощение
яйцами или яичницей, раскидывание по полу соломы или сена, и т.д. Целая
группа обрядов была направлена на укрепление связи молодых друг с другом. К
ним можно отнести смешение вина из стаканов молодых, совместную еду и
питье, отражение пары голубков на свадебном каравае, совместное глядение
молодых в зеркало, протягивание нити от дома невесты до дома жениха,
угощение жениха пирогом, лежащим за пазухой у невесты, связывание рук
жениха и невесты платком, и т.п. Было бы не совсем верно полностью
отождествлять содержание древних магических ритуалов и обрядов, бытовавших
в XIX - начале XX в., так как многие из них, сохраняя свое место в обряде,
постепенно утратили первоначальные смысл, выродившись в суеверия, или
приобрели новое значение, например, в качестве игры, развлечения.
Заметное влияние на народный свадебный обряд оказало православие. С
ним связаны многочисленные моления с зажиганием свечей и лампад, особое
отношение к благословениям, крестам и иконам, к участию в обряде
священнослужителей. Христианские сюжеты проникли и в свадебный фольклор.
Свадебный обряд сложился как развернутое драматизированное действо,
включающее песни, плачи, приговоры и присказки, заговоры, игры и танцы.
Многожанровый свадебный фольклор был органичной и в значительной степени
организующей частью свадебного ритуала. Он представлял собой одно из
наиболее ярких и красочных явлений устной народно-поэтической традиции.
Многие свадебные песни по художественной выразительности можно отнести к
поэтическим шедеврам. Поражает их разнообразие и количество (всего известно
несколько тысяч текстов). В ряде эпизодов свадебного обряда диалоги между
действующими лицами велись в форме причитаний. Невеста с причетами
обращалась то к отцу, то к матери, то к братьям и сестрам, то к своим
подругам, прося заступиться за нее, не отдавать "в злы-чужи люди", дать ей
еще погулять на свободе "хоть одну зиму студеную, хоть одну весну красную,
хоть одно лето теплое". Так же в форме причетов невеста прощалась с родным
домом, деревней, своим девичьим головным убором и девичьей косой.
Как во всяком драматическом произведении, в свадебном обряде был своя
постоянный состав действующих лиц - "чинов", исполнявших определенные
традицией роли. Их поведение довольно четко регламентировалось, что не
исключал импровизации в рамках заданной поли. Основными, центральными
фигурами импровизации в рамках заданной роли. Основными, центральными
фигурами были жених и невеста. Вокруг них в разворачивалось свадебное
девство, хотя сами они чаще всего вели себя пассивно. Невеста должна была
выражать покорность и благодарность родителям за то. что они ее "вспоили,
вскормили". С момента сватовства до отъезда в церковь невеста горько
оплакивала свою девичью жизнь в родительском доме и всячески выражала свое
нерасположение к жениху - "чужому чужанину" и его родне - "злым чужим
людям". Создаваемый невестой образ в течение свадьбы менялся. Эти изменения
имели реальные основания. До отъезда со свадебным поездом к венцу невеста
много плакала, ее "горе" достигало эмоциональной кульминации во время
девичника и при расставании с родным домом. С момента же отъезда из дома
невеста прекращала плакать. В Пермской губернии, например, отъезжая к
венцу, она бросала через плечо платочек, которым утирала слезы, чтобы они
остались дома.
Активными участниками свадьбы были родители жениха и невесты (особенно
жениха), ближайшие родственники с обеих сторон, крестные родители, а также
сваты, тысяцкий, брат невесты, дружка, девушки-подружки невесты (боярки) и
др. Дружка (дружко) - представитель жениха. Его свадебные функции обширны и
разнообразны. Он был главным распорядителем на свадьбе (эту функцию он
часто делил с тысяцким), следил за тем, чтобы обычай соблюдался так, как
его понимала община. Он должен был уметь балагурить и веселить участников
свадьбы. Постоянная импровизация требовала от дружки ума и находчивости
(существовало выражение: "выбирай такого дружку, чтобы загадки
разгадывал"). По народным представлениям, дружка был наделен магической
силой. По значению в свадьбе и характеру роли близка к дружке сваха. В
помощь дружке избирали подружье, в помощь тысяцкому - старшего боярина и
т.д. В южнорусском обряде назначались каравайницы, готовившие обрядовый
каравай. В некоторых районах (главным образом северных) обязательным
персонажем свадьбы был колдун, разделявший с дружкой некоторые магические
функции. Кроме того, активными участниками ритуала были родственники с
обеих сторон. Они участвовали в свадебной застолье и во многих обрядах,
обменивались подарками, одаривали молодых и их родителей и т.п.
Каждый персонаж свадьбы отличался своей одеждой или каким-то
дополнительным ритуальным элементом ее. Обычно это были полотенца, ленты,
платки, венки, цветы, зеленые ветки. Невеста в дни, предшествующие свадьбе
и в дни самой свадьбы, несколько раз меняла одежду и головной убор, что
означало перемены в ее состоянии. Жених также именовался князем молодым и
затем просто молодым. Он не менял одежды, но имел свои символы — цветок или
букетик на головном уборе или на груди, платок, полотенце на плечах и т.д.
В день свадьбы жених и невеста одевались нарядно и по возможности во все
новое.
При общем сходстве свадебного обряда на всей территории России
существовало несколько основных типов и подтипов свадьбы. Это прежде всего
южнорусские и средне- и северорусские обряды с четко выраженными и
устойчивыми комплексами действий, определенными участниками и разработанным
фольклорным циклом. Своеобразием отличалась свадьба западных районов,
однако присущие ей особенности не дают основания выделять ее в
самостоятельный тип. Как подтип северорусской свадьбы можно рассматривать
обряд северо-восточных районов Европейской части России. Несколько подтипов
можно выделить у русского населения Сибири. Кроме того, в рамках каждого
типа или подтипа имелось большое разнообразие местных вариантов. Это
многообразие вариантов определялось особенностями формирования населения
конкретной территории, его этнической историей, межнациональными
контактами, вероисповеданием и многими другими причинами. Пока нет
убедительных оснований для определения многими другими причинами. Пока нет
убедительных основания для определения времени формирования упомянутых
типов свадьбы. Можно лишь констатировать, что распространение средне- и
северорусской свадьбы по всей известной в XIX-XX вв. территории происходило
сравнительно поздно, раньше сформировалась и распространилась южнорусская
свадьба. Различались обряды и в зависимости от социальной среды. Богатство
и пышность свадьбы обуславливались достатком родителей жениха и невесты,
хотя в любом случае традиция требовала праздновать свадьбу широко и богато.
Свадьба могла длиться более недели, а могла быть сыграна в 2-3 дня.
Ограниченность средств нередко заставляла прибегать к такой своеобразной
форме брака как свадьба убегом, "самокруткой", при которой свадебный пир
сокращался до минимума. Ритуал зависел и от конкретных бытовых ситуаций.
Особыми чертами отличались сиротские свадьбы и свадьбы, когда жених шел
примаком в дом невесты,
Для крестьянина семья имела исключительное значение. От нее зависело
как его экономическое состояние, так и духовно-культурное. Поэтому создание
семьи, вступление в брак было одним из наиболее важных событий его жизни.
Оно же во многом определяло поведение и отношения между молодежью. Тема
брака постоянно присутствовала и проявлялась в жизни подрастающего
поколения, особенно она усиливалась по мере приближения к брачному
возрасту. Мальчики приобщались к мужским работам, девочки - к заботам
будущей матери и хозяйки. По существу вся добрачная жизнь девушки была
подготовкой к замужеству. Отношение к дочери в крестьянской среде во многом
определялось по пословице: "дочь - чужая добыча, дочь отцу матери не
корысть (не кормилица)", она "ключница чужому отцу, ларешница чужой
матери". Но все эти соображения, конечно, не влияли на желание родителей
получше выдать дочь замуж и достойно сыграть свадьбу. Поэтому буквально с
рождения дочери мать начинала готовить ей приданое. Хорошее приданое
обеспечивало женщине некоторую имущественную независимость и более
престижное положение в семье мужа. Кроме того, размеры приданого и его
качество влияли и на общественное мнение. К 16-17 годам девушка считалась
невестой. Ее хозяйственные обязанности оставались прежними, но менялось ее
поведение, по-другому относились к ней в семье и в деревенском обществе.
Девушку-невесту "славили", т.е. старались создать и упрочить за ней
лестную, похвальную репутацию. Она имела право одеваться лучше младших
сестер, получала большую свободу в поведении.
К возрасту невесты девушка владела местным репертуаром хороводных и
игровых песен, знала свадебный обряд. Одной из важных а необходимых
обязанностей невесты было умение плакать с причетом, К плачу она начинала
готовиться заранее.
Важным моментом в предбрачной обрядности были общественные смотрины
невест. Они помогали найти подходящую невесту не только в своем селе
(деревне), но и в соседних, выяснить экономическое положение ее семьи,
узнать о поведении и характере. Родители старались подобрать "ровню"
(достоинство крестьянина нередко заставляло называть богатому жениху, чтобы
их дочь не была в доме мужа служанкой). Смотры устраивали и в весенне-
летние гуляния и на святки, обычно приурочивая их к престольным праздникам,
на которые съезжались гости из соседних деревень. Нередко смотры проходили
на Крещенье.
Обычно недели через две или через месяц после смотров мать жениха,
взяв с собой сестру или замужнюю дочь, отправлялась сватать ту девушку,
которую облюбовала на общественных смотрах. Важное место в предбрачной
жизни молодежи занимали девичьи гадания о замужестве, апогей которых
приходился на святки. С заключением брака были связаны и дни святых, особо
почитаемых девушками и женщинами как помощников в замужестве, родах и
женских работах.
Итак, весь добрачный период был своеобразными университетами
деревенской молодежи. За работами и увеселениями шел постоянный процесс
передачи трудового и духовного опыта сельского мира. Молодежь усваивала
традиционные этические представления и нормы поведения, перенимала
фольклор. Незаметно, но постоянно крестьянская община формировала своих
будущих членов, готовила их к взрослой семейной и общественной жизни.
По нормам обычного права женитьба сына и выдача замуж дочери были
обязанностью родителей или людей, заменяющих их. Они должны были
подготовить детей к будущей самостоятельной жизни, позаботиться об их
браке, сыграть свадьбу.
К браку сельское общество относилось очень ответственно, всячески
осуждая тех, кто не вступал в брак в установленное обычаем время, считая
таких людей безнравственными, нарушающими законы крестьянской жизни и
обычаи предков.
Задумав женить сына, родители начинали встать ему невесту. Они
советовались с родственниками и друзьями, узнавали у кого есть "девки на
выданье", ездили наездники по окрестным деревням, посещали собрания
молодежи, смотры невест, и конечно, особенно в конце XIX - начале XX вв.
узнавали у сына, нет ли у него самого какой-нибудь девушки на примете.
Желание сына учитывалось, но не всегда оно было решающим, тая как девушка
должна была отвечать требованиям родителей и родственников, поскольку
свадьба - это прежде всего определенный хозяйственный акт, прием в семью, в
хозяйство работника и продолжателя рода. Для крестьянина главным в браке
была экономическая сторона. Мотивы для вступления в брак по важности можно
расположить в такой последовательности: необходимость иметь больше рабочих
рук в хозяйстве, боязнь нравственного падения молодежи и любовь. Возраст
вступления в брак в большинстве губерний был примерно одинаковым: 18-19 лет
для жениха, 16-17 лет для невесты. Иногда невесты бывали старше жениха.
Считалось, что жених непременно должен быть старше невесты на два или три
года. Малолетних обычно не засватывали. Чаще придерживались мнения: "за
старым жить - только век должить, за малым жить - только маяться, за ровней
жить - тешиться". Как уже говорилось, обычно в большинстве районов России
при выдаче дочерей замуж соблюдалась очередь по старшинству, которая
нарушалась, если старшая почему-либо отказывалась от брака или являлась "не
способной". Засидевшихся девушек, (обычно в возрасте 23—25 лет) считали
"перестарками", "вековухами" и женихи их избегали, думая, что они с
"пороком". Такое же недоверие и презрение вызывали засидевшиеся в холостых
молодые люди (бобыли, "перестарки"). При всем трезвом подходе к выбору
невесты и жениха в народе существовало убеждение, что "суженого и конем не
объедешь", и что "всякая невеста для своего жениха родится".
Первые браки обычно заключались с соблюдением всех обычаев и обрядов
свадебного ритуала. Так же праздновались свадьбы вдовых мужчин с девушками,
ранее не состоявшими в браке. Браки же вдовых и холостых мужчин с вдовами
не сопровождались свадебными обрядами.
Воля родителей играла важную роль при выборе невесты и жениха. К концу
XIX - началу XX вв. с ростом в деревнях отходничества характерной и
достаточно распространенной была ситуация, когда родители, не спросясь
сына, находящегося на стороне, готовили к его возвращению невесту. Так же
не всегда спрашивали согласия девушки на вступление в брак. В случае
противодействия со стороны детей, родители нередко прибегали к принуждению
и угрозам. Как правило, отказов при обряде венчания в церкви не было, так
как воля родителей почиталась. Конечно, так было не всегда и не везде.
Часто молодым людям предоставлялась свобода выбора, и согласие жениха и
невесты играло весьма важную роль. Бывали случаи, что парни вступали в брак
и не спросясь разрешения у родителей, но со стороны девушек такого почти не
было, так как они находились в большей материальной зависимости от
родителей. Случаев принуждения к браку крестьянским обществом неизвестно.
Браки без разрешения родителей всегда вызывали долгие толки в среде
крестьян как явление исключительное. По глубокому убеждению православных
крестьян браки, заключенные без согласия родителей, противозаконные и в
большинстве случаев кончаются для сторон несчастливо".
Сироты вступали в брак с согласия большака или большухи в доме. При
включении брака круглых сирот посаженного отца и посаженную мать выбирали
из родственников, а если не было родственников, то из чужих. При отсутствии
крестного отца или матери, выбирали посаженного отца крестного и посаженную
мать крестную. После брака между посаженными родителями и детьми никаких
особых отношений не устанавливалось.
Время для свадеб у русских определялось земледельческим календарем:
обычно свадьбы играли в свободный от сельскохозяйственных работ период.
Существенное значение вмел и церковный календарь, так как в посты свадьбы
не играли. Большинство браков приходилось на осень, а также на зиму. В эти
периоды браки шли "грудно", "кучно" и были богаче. К свадьбам,
праздновавшимся в весенние и летние месяцы относились с предубеждением. И
все же весной и летом браки совершались, правда, гораздо реже - обычно
женился многодетный вдовец, чтобы получить в дом хозяйку и мать детям, или
срочно выходила замуж девушка из-за нравственного падения. Такие свадьбы
праздновались скромно.
Традиционный русский свадебный цикл как бы разделялся на три основных
периода: предсвадебный, собственно свадьбу и послесвадебный. Первый период
начинался негласным семейным советом - "сходом" в доме жениха. В нем
участвовали родители и ближайшие родственники жениха, в отдельных случаях
приглашали особо уважаемых односельчан или соседей. Жених, как правило, в
сходе участия не принимал. На сходе обсуждали имущественное положение
родителей невесты, ее поведение и здоровье, родословную - нет ли у нее
родства с женихом, трудолюбива ли ее семья, не было ли в родстве пьяниц или
непутевых; разбирали так же личные качества невесты, ее умение вести
хозяйство, способность к женскому рукоделию. Особое внимание уделяли таким
чертам характера, как кротость, уважительность, от которых зависели добрые
отношения в семье. К помощи сходов - советов прибегали и в тех случаях,
когда приходилось брать невесту из зажиточного дома или из бедного, круглую
сироту, а также выдавать в чужую деревню или женить рекрута. Обычно
крестьяне из чувства собственного достоинства старались взять ровню,
считая, что "лучше на убогой жениться, чем с богатой браниться". Нередко
уже на этих советах определяли свадебные расходы, решали какую сумму денег
отдать за невесту, прикидывали размер ее приданого. В конце XIX — начале XX
вв. семейные советы, хотя и имели уже только совещательное значение, но все
же оказывали большое влияние на окончательное решение. Их деятельность
красноречиво свидетельствовала о том, каким важным и ответственным событием
была предстоящая свадьба не только для двух семей, но и для всех
родственников жениха и невесты и для деревенского общества.
Существовало несколько способов сватовства, например, родители жениха
ехали в дом невесты и начинали переговоры. В других случаях в дом невесты
засылали сваху или свата, и они спрашивали разрешения приехать с женихом и
его родителями. Иногда жених сам предупреждал невесту о том, что приедет
свататься, и с разрешения ее родителей ехал со своими родителями к ней в
дом для смотра невесты.
Нередко сваты сначала приезжали в деревню, где жила предполагаемая
невеста, останавливались у какого-нибудь знакомого или родни и ждали, когда
стемнеет, в это время расспрашивали о невесте, ее родных, их материальном
положении. В сумерках посылали спросить, можно ли прийти, и, получив
разрешение, начинали сватовство. Бывало, что парень еще не сделал
окончательного выбора, тогда он вместе с родителями приезжал в деревню, где
жила невеста, расспрашивал о ней и в зависимости от собранных сведений
уезжал или начинал сватовство.
После того, как невеста была одобрена, родители жениха приступали к
выбору свата или свахи. Выбор сватов был ответственным делом. Обычно ими
были духовные родители жениха — крестный отец или мать, или же кто-нибудь
из родственников.
Иногда сватом становился отец жениха или в роли сватов выступали оба
родителя. Но более почетным считалось посылать кого-нибудь из односельчан,
обладающих красноречием, или сватью - ловкую, бойкую бабу, известную своим
краснобайством и умением устраивать свадебные дела.
В монастырских селах и в городах прибегали к помощи профессиональных
свах. Сватовство сопровождалось особыми магическими действиями. Для
сватовства выбирал легкие дни недели - воскресенье, вторник, четверг и
субботу, избегая постных дней - понедельника, среды и пятницы. Наиболее
подходящим временем суток считались вечер в даже ночь, но сватали и днем.
Обычно время выхода сватов и путь, по которому они ехали, держали в тайне.
Чтобы быть незамеченными, выезжали "через зады" (задний двор и огороды) и
ехали не прямо, а с объездами. Сватов редко спрашивали, куда они едут, да
они бы и не ответили. В Тверской губернии перед тем как ехать в дом
невесты, опутывали вожжами стол или печную трубу, чтобы удачно "опутать",
т.е. склонить к согласию невесту. В Рязанской губернии перед отправкой
свахи связывали кушаком четыре ножки стола, чтобы лучше "вязалась" свадьба,
а в спину уходящей свахи бросали специально приготовленный старый лапоть.
Сваты наряжались в праздничную одежду, украшали лошадей хорошей сбруей.
Свахи-женщины нередко покрывались большой шалью и независимо от времени
года обували валенки, надевали шубу и подпоясывались кушаком. Во многих
местах непременной принадлежностью свахи была палка, кочерга или
сковородник. Эти атрибуты свидетельствовали, что она пришла с целью
"выгрести девку". Иногда она брала с собой кусок рыболовной сетки, "чтобы
невеста была поймана как рыбка".
Приход сватов в дом невесты обставлялся множеством магических
действий. Так, сваха, подъехав к дому. соскакивала с повозки и бегом
направлялась в избу с тем, чтобы и родители невесты так же скоро склонились
бы на ее сватовство. Войдя во двор, сваха отыскивала ступу, в которой
девушка толкла лен, и трижды оборачивала ее вокруг себя, чтобы хозяйка
ступы так же трижды была обведена вокруг аналоя, т.е. повенчана. Широко
распространен был обычаи садиться свахе на длинную лавку под матицу. В
некоторых местах сваты, наоборот, не садились, а все переговоры велись
стоя, чтобы невеста не засиделась в девках и быстро вышла замуж. Чтобы дело
сладилось, иные свахи выбирали мох, которым были проконопачены стены в доме
невесты, и приносили его в дом жениха для "привлечения сердца невесты" к
его дому. В Пермской губернии сваха, войдя в дом, ударяла пятою в порог,
чтобы невеста "не попятилась", а иногда, ударяя, приговаривала: "Колотим о
порог, чтобы не говорили с нами поперек".
Совершив необходимые действия, помолясь Богу и поздоровавшись с
хозяевами, сваты приступали к переговорам, иногда они прямо говорили о цели
своего прихода. Но чаще сваты пользовались традиционными иносказательными
формулами типа: "у вас товар - у нас купец" и т.п. Иногда они
представлялись охотниками, которые идут по следу зверя, (куницы, лисицы),
рыбаками или людьми, ищущими потерявшуюся телку. Родители невесты просили
сватов садиться, благодарили за честь: "Бог вас спасет, что и нас из людей
не выкинули", и угощали их чаем или вином. Сваты расхваливали жениха и
старались побольше узнать о невесте. Если жених был известен родителям и
устраивал их, то они давали согласие на дальнейшие переговоры. Если же
жених не был известен, то сватов просили прийти еще раз чтобы расспросить о
нем. Сразу отдать дочь считалось неприличным. Если родители невесты не
хотели отдавать дочь за предложенного жениха, то, стараясь не обидеть
сватов, отговаривались.
Начальный период свадьбы состоял из сватовства, сговора (это название
могли носить и акт, выражающий согласие на брак, и акт, завершающий
предсвадебный период), осмотра хозяйства женила, смотрин невесты,
богомолья, рукобитья и запоя. Каждый из этих этапов в разных местах имел
свои названия.
Эти основные акты в разных губерниях и уездах прихотливо сочетались
между собой и выстраивались в определенной последовательности. В
соответствии с местной традицией они могли меняться местами или несколько
актов объединялись в одном. Например, в один день совершались сговор,
рукобитье и богомолье, а для пропойки назначали специальный день. Иногда
все эти акты были Уставными ритуала дом смотреть, а рукобитье сочеталось с
запоем, и т.д. Однако часто для каждого акта отводился особый день, хотя
это требовало больших материальных затрат.
В конечном итоге все эти действия сводились к получению согласия на
брак, выяснению экономических отношений между двумя семьями и так сказать
обрядовому и юридическому (по обычному праву) оформлению переговоров, а
многочисленные сидения (застолья) и взаимные гостевания способствовали
знакомству сторон, привыканию невесты и жениха к своему новому положению.
РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА
Этот акт был очень важным, так как завершал переход во взрослое
состояние молодых супругов, так как они становились родителями.
Родовспоможением у крестьян занималось специальное лицо, - повивальная
бабка. Это обычно была женщина в годах, умудренная опытом и получала за
свое занятие вознаграждение.
По наиболее распространенной у русских традиции повитуха жила или
находилась большую часть времени у роженицы в течение трех дней. Основной
ее обязанностью в то время было купание матери и ребенка, а также надзор за
тем, чтобы их никто не испортил. Кроме того, в случае необходимости она
оказывала в практическую помощь: могла подмести полы, подоить корову,
приготовить обед, что давало возможность роженице отдохнуть после родов. В
отношениях крестьян к повивальным бабкам большую роль играла вера в
магическую связь между ними и принятыми ими детьми. Это определяло выбор
повитухи, личные качества которой, поведение, возраст должны были
соответствовать определенным требованиям. Повитухой могла быть только
пожилая женщина (у нее уже не должно быть месячных очищений), безупречного
поведения, т.е. "не замеченная в неверности мужу". В некоторых местах
считали, что повивать могут лишь вдовы. Профессиональному искусству
повитухи была свойственна определенная этика: все свои знания она должна
была направлять на сохранение жизни ребенка. Одно лишь подозрение в том,
что она тайно занимается абортами, т.е. совершает страшный грех, могло
лишить ее практики. Избегали приглашать и таких повитух, у которых свои, а
тем более повитые дети, умирали: их нежизнеспособность свидетельствовала не
только о недостаточном знании приемов родовспоможения, но и о том, что у
нее "тяжелая рука".
Пребывание повитухи в доме у роженицы требовало, по представлениям
крестьянства, обязательного последующего очищения. На большей части
расселения русских, во всяком случае в центральных, южных и западных
губерния очищение это достигалось при помощи обряда "размывания рук",
совершавшегося по наиболее распространенной традиции, на третий день после
родов. Суть обряда такова: водой, в которую часто добавляли различные,
имеющие определенную такова: водой, в которую часто добавляли различные,
имеющие определенную смысловую нагрузку предметы, мать и бабка поливали
троекратно друг другу руки и взаимно просили прощения. Исполнение этого
обряда давало частичное очищение роженице и позволяло повитухе идти
принимать следующего ребенка. Особенной насыщенностью магическими
элементами отличались варианты обряда в южных и частично западных губерниях
России.
Повивание детей можно рассматривать как профессиональное ремесло. За
свой труд повитуха получала вознаграждение, обязательность которого
гарантировалась этическими нормами деревни. Обычно женщины становились
повитухами добровольно, чаще всего имея намерение немного заработать. Но в
дальнейшем, независимо ни от размера предполагаемой оплаты, ни от личных
взаимоотношений, она не могла отказаться от помощи роженице. По наиболее
распространенной у русских традиции оплата труда повитухи складывалась из
индивидуального вознаграждения, получаемого от роженицы, и коллективного,
собираемого на крестинах.
Реальная связь новорожденного и роженицы с пуповиной и последом лежит в
основе универсальных представлений о существовании последующей магической
связи между ними и убежденности в том, что на здоровье и будущее ребенка
можно повлиять через эти предметы. В народной медицинской практике для
предотвращения кровотечения пуповину перевязывали. Встречались и иные
способы ее обработки. Обрезание и перевязывание пуповины всегда содержало
магический элемент. Считалось, что если пуповину мальчика обрезали ножом на
каком-либо плотницком или столярном изделии, считая, что в этом случае из
него вырастет работящий человек и хороший мастеровой. Пуповину девочки
обрезали ножницами и так, чтобы она упала на какую-нибудь разостланную
женскую работу, например, на начатое шитье. В этом случае из девочки
вырастет "домовитая хозяйка и работница".
У русских, как и у многих других народов существовало представление о
том что через послед, как и через пуповину, можно нанести вред роженице и
ребенку Даже неумышленное уничтожение его могло оказать пагубное
воздействие Поэтому зарыть послед повитуха должна была так, чтобы никто -
ни человек, на какое-либо животное не могли добраться до него.
Рождение в "рубашке" (околоплодной оболочке), по убеждению русского
народа, предвещало ребенку счастливую жизнь н удачу в делал. К самой
сорочке относились как к сакральному предмету, ее высушивали, зашивали в
мешочек я либо прятали в сундук, либо носили постоянно, как ладонку, вместе
с шейным крестом. Верили, что сорочка приносит счастье и достаток не только
родившемуся в ней, но и всему дому, поэтому ее тщательно берегли,
передавали из рода в род и даже правнукам.
Первая забота повитух при рождении определить, все ли в порядке у
новорожденного и по возможности постараться исправить недостатки. Рождение
двойни воспринималось как явление необычное и вызывало в соответствии с
местными воззрениями определенную реакцию окружающих. Многие склонны были
видеть в появлении двойни "Божье наказание" и более того – позор для
родителей. Однако можно было встретить и иное, лишенное суеверного страха
отношение к рождению близнецов. Более того, родители по этому поводу
испытывали "радость и гордость", а сам факт рождения двойни объясняли тем,
что "одного дал Господь, а другого Богородица".
Как уже было сказано, жизнь новорожденного, по мнению окружающих,
зависела не только от естественных причин, но и от успешности и
своевременности защиты его от бесовских сил, особенно опасных, так как
ребенок был еще не окрещен, а помещение, в котором он находился с матерью,
не было очищено от послеродовой "скверны". Поэтому повитуха сразу же
совершала магические акты по его защите. Прежде всего, она прибегала к
обычным средствам христианской защиты - кадила ладаном, брызгала на малыша
святой водой, крестила его, читала наиболее известные молитвы ("Отче наш",
"Богородицу"), а также и специальные заговоры. Из нехристианских способов
защиты, пожалуй, самым популярным было спрыскивание новорожденного водой,
которой предварительно окатывали дверные.
Забота о роженице в крестьянской среде определялась традициями
народной медицины и, в большей степени, представлением о ее сакральной
нечистоте явившейся следствием состоявшихся родов и последующей спецификой
функционирования женского организма. Эта нечистота порождала двойственное
отношение к родившей женщине и соответствующим образом определяла характер
ее контактов с окружающими. С одной стороны, она казалась источником
"скверны" и возможного негативного влияния. С другой - в течение
определенного времени ей самой грозила постоянная опасность пострадать от
порчи, сглаза и вообще любого вредоносного воздействия. Суеверный страх
перед родами, родильной (как и менструальной) кровью существовал, по-
видимому, всегда, но по мере христианизации особое отношение к роженицам
нашло подтверждение и каноническое обоснование в православном учении о
греховности человеческой жизни, включающем регламентацию религиозного
поведения женщины.
И в задачу окружающих входили не только забота о физическом здоровье
роженицы (для этого старались по мере возможности освободить ее от тяжелых
работ на первое время, приготовить для нее боле, питательную и
разнообразную еду), но и ограждение от возможной порчи.
Гигиенически-лечебное очищение роженицы, сопровождавшееся магическими
актами, в основном охранительного характера, должно было оказать и
магическое очистительное воздействие. Однако полное очищение по учению
церкви и убеждению народа достигалось лишь путем совершения ряда
специальных установленных церковью христианских обрядов.
ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНЫЕ ОБЫЧАИ И ОБРЯДЫ
Эти обряды занимают особое место в ритуалах семейного цикла. По
сравнению с другими обрядами они более консервативны, так как отражают
медленно изменявшиеся представления о смерти и взаимоотношениях живых и
умерших. Кроме того, соблюдение установившихся ритуальных действий издавна
считалось важным для судеб души в загробном мире, следовательно, было
моральной обязанностью родственников по отношению к умершему, Выполнение
этой обязанности контролировалось общественным мнением, а также убеждением,
что душа покойного может наказать родственников, если что-то будет сделано
не так. С ослаблением этих идей ритуал продолжал поддерживаться этическими
нормами. Погребение и поминки рассматривались как особое событие, когда
неуместно было проявлять чрезмерную бережливость и пренебрегать обычаями,
даже теми, которые могли казаться ненужными и потерявшими смысл. Исправное
исполнение похоронно-поминальной обрядности было знаком уважения к
человеку, ушедшему из жизни.
Погребальный обряд русских XIX - начала XX в., каким мы знаем его по
исследовательской литературе, архивным описаниям и полевым материалам
складывался в течение длительного периода. В основе его лежит христианский
православный) похоронный ритуал, воспринявший и впитавший в себя
многоценные обряды и поверья, сохранившиеся от дохристианских традиций.
Языческий погребальный обряд Древней Руси, вытесненный православием,
известен лишь в самых общих чертах. Как показывают археологические данные
славяне знали трупосожжение, сооружали курганы и столпы. Погребальный обряд
русских XIX — начала XX в., каким мы знаем его по исследовательской
литературе, архивным описаниям и полевым материалам складывался в течение
длительного периода. В основе его лежит христианский (православный)
похоронный ритуал, воспринявший и впитавший в себя многочисленные обряды и
поверья, сохранившиеся от дохристианских традиций.
Языческий погребальный обряд Древней Руси, вытесненный православием,
известен лишь в самых общих чертах. Как показывают археологические данные
славяне знали трупосожжение, сооружали курганы и столпы (видимо, сооружения
в виде небольшого дома на столбах), в которых ставились сосуды с костями,
собранными на кострище. На погребальный костер или к могиле покойного
доставляли в ладье или в санях; с мертвым клали в могилу его вещи.
Погребение сопровождалось поминальным "пиром" и ритуальными играми и
состязаниями - тризной. Еще в начале XII в. у вятичей сохранялся курганный
обряд погребения.
С утверждением христианства в жизнь вошел и новый, предписанный
церковью погребально-поминальный обряд. Христианская обрядность
категорически отвергала сожжение умерших. Хоронить следовало в земле,
положив тело покойного "головою за запад". Но вместе с тем продолжали
соблюдаться и многие дохристианские обычаи. Сочетанию христианских и
языческих традиций способствовали общие идеи вероучения - вера в загробный
мир, в продолжающуюся жизнь души и в необходимость заботиться о душах
умерших родственников.
Важно подчеркнуть, что сохранение дохристианских верований и обрядов у
принявших православие русских неправильно толковать двоеверие как
равноценность языческого и христианского мировоззрений. Соблюдались те
языческие обычаи, которые не противоречили главным идеям христианства, не
были направлены против основ вероучения. Оплакивание умерших, захоронение
вещей с умершим в могилу, обильные поминальные "пиры" и даже пляски
скоморохов на погостах - эти и другие народные традиции были
нехристианского пpoиcxoждeния и порицались духовенством, но они не отрицали
веру в Христа, в христианскую мораль, в необходимость церковных треб и т.д.
Поэтому русские люди, сохранявшие в своей жизни обычаи, оставшиеся от
предков, с полным основанием осознавали себя христианами. С течением
времени дохристианские обряды в представления утрачивали силу или полностью
забывались; многое из того, что было свойственно народному быту в XVII-
XVIII вв., не говоря уже о предшествующих столетиях, в XIX в. оказалось
утраченным. Тем не менее в XIX- XX вв. похоронно-погребальная обрядность
русских сохраняла немало пережитков до-
христианских воззрений. Эти пережитки славянского язычества были
неодинаковыми в разных областях России, однако различия в обычаях не были
столь значительными, чтобы можно было говорить о разных локальных вариантах
погребально-похоронной обрядности.
Различия в похоронной обрядности наблюдались в разных социальных
группах (крестьянство, купечество, дворянство), но и они, по крайней мере в
XIX в., не носили принципиального характера. Важно подчеркнуть, что
наиболее интенсивной жизнью и в полных формах обрядность жила в
крестьянской среде. Иным, а в ряде случаев и существенно иным, погребально-
поминальный ритуал становился тогда, когда русские отходили от православия.
К концу XIX в. в русской среде получили распространение разного рода
христианские секты.
Ниже рассматривается только похоронно-поминальная обрядность русских,
исповедовавших православие. Несмотря на кажущееся обилие материалов,
русская похоронно-поминальная обрядность и связанные с ней представления
изучены еще мало. Задача этого раздела - показать ритуал в тех формах, в
каких он жил в конце XIX в. Указания здесь даты для нас важно потому, что,
несмотря на свой консерватизм и устойчивость, похоронно-поминальный ритуал
к концу XIX в. претерпел заметных изменения (в основном за счет забвения
или переосмысления целого ряда до христианских традиций). Кроме того,
хронологическая веха в описании позволяет нам в пределах четко
определенного периода представить на конкретных примерах изменения, которые
в итоге привели к сложению форм обрядности, характерные для современности.
Структура погребально-поминального ритуала проста и состоит из нескольких
последовательных обрядов комплексов, а именно:
1) действия, связанные с предсмертным состоянием человека и в момент
смерти, с одеванием покойника и положением его в гроб;
2) вынос из дома, отпевание в церкви, погребение;
3) поминки, которые после 40-го дня переходили в поминальные обряды,
связанные с календарной обрядностью.
Пожилые люди готовились к смерти заранее. Женщины шили себе смертную
одежду, в некоторых областях было принято задолго до смерти делать гробы
или запасаться -досками для гроба. Но для глубоко верующего человека
главным считалось подготовить себя к этому последнему жизненному шагу
духовно, т.е. успеть сделать необходимые дела для спасения души.
Богоугодными делами почитались раздача милостыни, вклады в церкви и
монастыри. Также благочестивым делом считалось прощать долги. Около
умирающего собиралось все семейство, ему подносили образа (иконы), и он
каждого благословлял особо.
Нередко больного соборовали. Соборование (елеосвящение) - одно из семи
таинств православной церкви, которое совершалось над больным. При
елеосвящении, так же как и при покаянии, отпускались грехи.
После исповеди умирающий прощался с семьей и родственниками и давал
наказы. Для родных и окружающих очень важно было получить от умирающего
прощение за обиды, когда-то, возможно, причиненные ему. Выполнение наказов
умирающего считалось обязательным: "Гневить покойного нельзя, принесет
несчастье оставшимся на земле". Если человек умирал быстро и безболезненно,
верили, что душа его попадет в рай, а если перед кончиной тяжело и долго
мучился - значит, грехи так велики, что ему не миновать ада. Родные, видя,
как мучается умирающий, старались помочь душе покинуть тело. Для этого они
открывали дверь, окно, печную трубу, ломали конек на крыше, поднимали
верхнюю слегу в крыше дома. Повсеместно ставили чашку с водой, чтобы душа,
отлетая, омылась. Умирающего полагалось класть на пол, подстелив солому.
Умереть на печи считалось большим грехом.
Когда наступала смерть, родственники начинали громко причитать.
Предполагалось, что умерший все видит и слышит. Содержание причитаний было
произвольным, все зависело от красноречия плакальщицы. Борьба с этим
обычаем велась в России на протяжении многих веков. В 1551 г. обычаи
оплакивания покойника был осужден постановлением Стоглавого собора. Но в
начале ХVIII в. Петру I пришлось еще раз официально запретить плакать на
похоронах лиц царского дома.
С наступлением смерти все было направлено на приготовление умершего к
похоронам. Эти действия во многом косили религиозно-магический характер.
Прежде всего, умершего должны были обмыть. Издавна, как было принято,
мужчину обмывали старики, женщину — старушки, но уже к середине XIX в.
обмыванием в основном занимались только женщины. В каждом селении были
старушки, которые обмывали покойников, получая что-либо из одежды покойного
- сарафан, рубашку или платок. Часто обмыванием занимались бедные люди.
Обмыть тело старались быстро. При этом читались молитвы. Умершего клали на
пол, предварительно подстелив под него солому (или какую-либо ткань). Мыли
теплой водой с мылом. Расчесывали волосы гребнем или щепочкой гроба. Все
предметы, использованные при обмывании, уничтожались: солому сжигали или
спускали по воде, или бросали в ров; расческу выбрасывали или клали вместе
с покойным в гроб, горшок из-под воды разбивали, бросали подальше на первом
перекрестке, Мыло или клали в гроб, или пользовались им позже только в
магических целебных целях, воду выливали в места, где люди обычно не
ходили, или на костер, в котором сжигалась солома. О погребальной одежде в
отличие от свадебной или праздничной источники содержат мало сведений.
Готовить себе одежду для похорон было обычаем широко известным.
Приготовленная для погребения одежда отличалась способом шитья, покроя,
материалом, цветом. Смертная одежда длительное время сохраняла старинный
покрой и традиционные формы, уже вышедшие из моды. Покойников обыкновенно
клали в гроб в саванах, сшитых из холста.
После обмывания и "обряжения" покойного клали на лавку в передний угол, и
зажигали лампадку перед иконами и начинали молиться. Вообще с момента
смерти лампадку перед иконами и начинали молиться. Вообще с момента смерти
и до самых похорон (хоронили, как правило, на третий день) над покойным
читались молитвы специально приглашенными читальщиками. В течение всего
времени пока покойник лежал под иконами, к нему приходили родственники, в
том числе и из других деревень, а также односельчане, чтобы проститься.
Богатых в церковь и на кладбище провожало множество народа. На похороны
бедняков принято было идти с приношениями - холстом, свечами, деревянным
маслом, ржаной или пшеничной мукой, которые отдавались родственникам
усопшего - на помин души. Ссужали и деньгами - для оплаты похоронных
расходов; участвовали в похоронах и конкретными действиями: одни рыли
могилу, другие обмывали тело, третьи шили сван. Неимущих и безродных
хоронили и поминали на средства всего общества.
Таким образом, смерть односельчанина становилась событием в жизни всей
древни и касалась не только самых близких, но и всех окружающих. Родные не
оставались со своим горем наедине. Как упоминалось, кутья, мед и овсяный
кисель были обязательными кушаньями на поминальном столе. Корни этого
обычая уходят в далекое прошлое. по окончании обеда все расходились по
домам. На этом заканчивались обряды собственно погребального ритуала и
начинались поминальные обряды. Поминовение по усопшим родственникам
справляли на 3, 9, 20, 40 дни, в годовщину и в праздники. после смерти
чашку с водой и блином или куском хлеба. Этот хлеб через сутки подавали
нищим, а воду выливали за окно. Так, продолжалось 40 дней.
Особой сложностью обрядовых действий и торжественностью выделялся 40-й день
после смерти, так называемые сорочины, когда, по народным представлениям,
душа посещала дом в последний раз. Во многих местах все действия,
проводимые в этот день, назывались проводами или окликанием. души. На 40-й
день приглашалось много народу и делался обильный стол. В основном обряд 40-
го дня в разных губерниях .проходил по единому сценарию: обязательно
посещали церковь, если она была в пределах досягаемости, лотом шли на
могилу умершего, а затем дома устраивался обед.
Но, конечно, в каждом уездном городке, селе, деревне имелись свои местные
особенности. Так, в Калужской губернии в этот день приносили в церковь
пироги. Поминовение умерших совершалось и в Троицкую субботу. Традиция эта
старинная когда-то осужденная Стоглавым собором. Но впоследствии церковь
объявила Троицкую субботу одной из родительских в она в народной традиции
стала основной, наиболее распространенной поминальной субботой.
Умершие не подвергались забвению. Обычаи и обряды поминального цикла
способствовали постоянному обращению к ним, посещению их могил, проявлению
заботы об умерших в виде молений и особых трапез, а также ряда других
обрядовых действий. Сохранение памяти об умерших и регулярное "общение" с
ними являлись важным нравственным принципом, выражавшим убеждение народа в
необходимости беречь родственные и соседские связи, на которых покоился
сложившийся веками бытовой уклад.
Погребально-поминальная обрядность живет в любом народе как составная
часть его культурных традиций; в ней отражаются особенности человеческих
связей и моральных норм, определяющих состояние общества в тот или иной
период. Уважение к мертвым свидетельствует об уважении к живым. Если в
обществе деформированы и ослабли семейные, родственные и дружеские узы,
бессмысленно ожидать проявления глубоких чувств к тем, кто покинул этот
свет. Укрепление традиций, связанных с памятью об ушедших, позволяет
думать, что в нашем обществе, несмотря на все трудности и социальные
эксперименты, сохранены здоровые основы.
