Принятие христианства на Руси

План.

Вступление 2

Религиозные реформы князя Владимира 2

Сопротивление введению христианства 4

Организационная структура церкви 9

Укрепление позиций церкви 11

Деятельность церковных судов 14

Влияние церкви на жизнь

общества Древней Руси 15

Заключение 24

Вступление.

Христианство в Древней Руси существовало еще задолго до

придания ему статуса официальной религии, но оно было слабо

распространенным и, конечно, не могло конкурировать с язычест

вом, но, будучи распространено по всей Руси, языческое мировозз

рение наших предков, в то же время, воспринимало посторонние ре

лигиозные влияния. Если славяне легко примешивали к своим старым

суевериям суеверия диких финнов и подпадали под влияние финских

шаманов - «волхвов» и «кудесников»,- то тем более должна была

влиять христианская сфера на тех из славян, которые могли ее узнать.

Торговые отношения с Грецией облегчали для Руси знакомство

с христианской верой. Варяжские купцы и дружинники, раньше и чаще славян

ходившие в Царьград, прежде славян стали там обращаться в христианство и

приносили на Русь новое учение, передавая

его славянам. В княжение Игоря в Киеве была уже христианская

церковь святого Ильи, так как, по словам летописца, в Киев много

было в Киеве варягов-христиан. В дружине самого князя Игоря было

очень много христиан. Жена князя св. Ольга также была христианкою.

Словом, христианская вера стала хорошо знакома киевлянам

еще при первых варяжских князьях. Правда, «Святослав был холоден

к христианской вере; а при сыне его Владимире в Киеве еще стояли

языческие идолы и еще существовали жертвоприношения. Летописец

рассказывает, как при Владимире языческая толпа киевлян однажды

(983) убила двух варягов-христиан, отца и сына, за отказ отца

добровольно отдать своего сына на жертву богам»[1]. Но все же, на это

мучение христиан, христианство в Киеве продолжало распространяться.

Религиозные реформы князя Владимира.

Для раннефеодального государства язычество было непрогрессивной формой

религии, поэтому князь Владимир принял ряд мер для

установления соответствия между религией и политическим строем.

Владимир провел две религиозные реформы: реформирование язычества и

обращение к христианству. Первая сводилась к тому, что Влади

мир отобрал из огромного числа языческих богов несколько главных, среди

которых выделялись Перун, покровитель княжеской дружины, а также божества

южных восточнославянских областей. Эта

реформа, однако оказалась недостаточной, поскольку для раннефеодального

государства, каким было тогда Киевское, требовалось уже

утверждение монотеистической религии, лучше всего освящавшей

власть великого князя. Таких религий в Киеве знали три: христианство,

ислам, иудаизм. Владимиру, как и княгине Ольге, нужно

было решить вопрос, какое христианство принять - западное или

восточное. Этот вопрос ему пришлось решать в условиях сильного

дипломатического нажима, как со стороны Рима, тик и со стороны

Константинополя. Киеву выгоднее было иметь дело с Константинополем, в его

руках был водный путь «из варяг в греки», с Византией

существовали давнишние налаженные экономические и политические

отношения, хотя и не всегда мирные. Столетиями Киев общался с

Константинополем, связи с западом были слабее, поэтому предпочтение было

отдано восточному христианству.

«Князь Владимир принял новую веру, имея возможность познакомиться съ нею и

узнать ея превосходство и внутреннюю силу»[1].

Князь и его дружина приняли христианство в 988 г. «За крещением

князя тотчас последовало принятие христианства всею Русью и торжественное

упразднение языческого культа на Руси»[1]. Новая религия отвечала

интересам знати и дружинников, а также потребнос

тям социального строя, который утверждался в качестве господствующего в

Древней Руси.

В связи с насильственным насаждением христианства в жизни

народов Руси практическое значение приобрел вопрос сочетания

разнородных, противоречивых вероисповеданий. Русь далеко не сразу

стали православной. Во многих регионах нашей страны формальная

христианизация местного населения началась значительно позднее

начальной фазы «крещения Руси» и тянулась в течение нескольких

веков.

Это значит, что на протяжении многих столетий язычество монолитной глыбой

продолжало существование как самостоятельной явление, с которым православие

не могло совладать.

Сопротивление введению христианства.

Основная часть населения Руси оказывала активное или пассивное

сопротивление новой религии. Именно всеобщее неприятие ее

в условиях пусть даже ограниченного народовластия сорвало планы

киевской знати и превратило введение христианства в многовековой

процесс.

В большинстве открыто восставших против насаждения христианства городов

выступила поместная светская и прежняя духовная

знать. Так, известно о восстании князя Могуты, которое длилось с

988 по 1008 г. Многолетняя борьба Могуты завершилась его пленением, а

затем помилованием со ссылкой в монастырь.

Восставшие повсеместно разрушали храмы, убивали священников

и миссионеров. Восстания в разных регионах были сходны по своему

характеру с восстаниями в Суздале, Киеве, Новгороде, в них слились воедино

антихристианские и антифеодальные мотивы.

Необходимо обратить внимание на два момента. Первый заключается в том,

что восстания происходили в основном в неславянских

землях, где к указанным мотивам присоединилась и борьба за

самостоятельность. Именно с этого времени на Руси начали проя

вляться одновременно три процесса: христианизация, феодализация и

колонизация соседних земель. Для второго момента характерно удивительное

совпадение дат восстаний со смертью князей или их

отсутствием, вызванным феодальными распрями, т.е. в периоды относительного

безвластия. Но причины восстаний в XI в. уже глубже.

Их начало, как правило связано с ухудшением экономического положения

народных масс, периодическим недородом и многолетним голодом. Между тем,

центральное киевское правительство, не обращая

внимание на трудности северо-восточных земель, продолжало поборы

с населения. Положение усугублялось междоусобными войнами,

сопровождавшимися грабежами. В это трудное время глашатаями народного

гнева выступили волхвы. По мере укрепления христианства они

теряли свои права, а вместе с тем и источники существования, находили себе

новые занятия, чаще всего врачевание. Чтобы уничтожить эту социальную

группу - своих идейных врагов церковники

обвинили их в «колдовстве», в применении вредной «земли» и «пот-

вора»,настраивали против них верующих и государство. Без суда и

следствия были уничтожены и скоморохи, досаждавшие церкви лишь

юмором, играми и песнями.

Восстание 1024 г. в Суздале происходило во время войны между киевским и

тмутараканским князем, в результате которой в городе была ослаблена

киевская власть. Во главе его также стояли

волхвы. Не «смерды» а волхвы выбрали удачное время для восстания. Эта

социальная группа была и материально заинтересованной

стороной в сохранении прежней религии. Отстаивая старину, они

боролись и за свои экономические интересы. Но следует обратить

внимание на то, что призыв служителей культа ранненациональной

религии был поддержан всем народом. Это говорит о крайне незначительном

влиянии православия на горожан. Летопись сообщает:»

Услахав о волхвах, Ярослав пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних

отправил в изгнание, а других казнил»[4]. Кровавая расправа

над восставшими была рядовым явлением , и летописец не считал

нужным говорить о ней.

Восстания 1071г. в Ростовской земле и Новгороде было вызвано теми же

причинами. Большинство народа шло за волхвами, а не

за духовенством, которое защищало интересы знати.

Оба восстания имели глубокие социальные причины, носили

антифеодальный характер и антицерковный характер. Безусловно, что

социальной основой этой борьбы явились классовые противоречия ,

но они наносили удары по процессу христианизации, сдерживали ее

ход, заставляли церковь приспосабливаться.

Борьба против православной идеологии неоднократно принимала

форму ересей. Все исследователи, в том числе и церковные, видят

причину их появления в нравственном разложении духовенства. Особо

выделяется среди них стригольничество. Стригольник (цирюльник) Карп и его

соратники предлагали ликвидировать монашество,

церковную иерархию, отказаться от треб и таинств, отрицали догмы

о воскрешении мертвых, о потустороннем мире. Поддержка движения

народными массами подтверждала их негативное отношение к Русской

православной церкви даже через три века после введения христианства.

Первые попытки насаждения христианства в Северо-западной

Руси натолкнулись на сопротивление народных масс и бояр, группировавшихся

вокруг местных князей. Церковные историки считают,

что первые христианские храмы здесь возникли уже в 988 г. Рогнеда

, сначала насильственно завоеванная Владимиром, а потом отвергнутая им

же после его брака с Анной, согласилась немедленно

принять христианство и была отправлена в специально построенные

для нее в г. Изяславле монастырь и церковь. После выбора Владимиром новой

жены она воскликнула: «Прошу, уневести меня своему

Христу и да приму святой, ангельский, иноческий образ»[5].

В Северо-западном крае не было ни той верховной знати, какая была в Киеве,

ни таких развитых международных связей, которые создавали предпосылки к

проникновению Христианства. Местная

знать еще не ощущала настоятельной потребности в классовой религиозной

идеологии и справлялась с народными массами прежними методами. Вместе с

тем она, и не без оснований, предполагала, что

введение христианства повлечет за собой потерю самостоятельности. Поэтому

попытки давления сверху неминуемо вызвали сопротивление не только низов,

но и местной знати, чьи интересы не мог

не учитывать великокняжеский посланник, если он думал оставаться

во главе княжества.

Все старшие князья Владимира в 988-990 гг. уже находились

во главе княжеств, поэтому во время крещения их не было в Киеве

Удельные князья, представляя интересы своих земель, не могли уже

бездумно и автоматически повторить шаг киевского князя, проигнорировавшего

мнение дружинников и знати, настороженно воспринимавших любое мероприятие

Киева.

Владея крупнейшим княжеством Киевской Руси, полоцкий князь

Изяслав (988-1001) совершенно не считался с Киевом, вел самостоятельную

торговлю с прибалтийскими народами и Германией. После

его смерти, причины которой неизвестны, стал княжить Брячислав.

Это произошло вопреки укоренившемуся правилу, по которому Владимир посылал

в таких случаях младших сыновей. Брячислав не только

не подчинился Киеву, но и начал борьбу с ним за Новгород и в

конце концов захватил его и разрушил (1021г.). В пользу того,

что процесс христианизации не начинался ни при Изяславе, ни при

Брячеславе, свидетельствует как полное отсутствие союзнических

связей с Киевом и отсутствие каких-либо сведений о строительстве

здесь церквей.

Князь Туровский Святополк (988-1019) имел особые счеты к

Владимиру и, видимо, давно мечтал, как и другие князья, отделиться от

Киева. В этом уверял, излагая события тех лет, известный деятель церкви

Кирилл Туровский. Он специально подчеркивал,

что Святополк «задумал восстать против отца», но имела место

также и попытка Святополка избрать другую веру. Об этом свидетельствует и

то, что он подружился с печенегами, находясь у них

заложником (1008), и его брак с дочерью Болеслава (1013), и то,

что с женой на Русь прибыл епископ Рейнберн, который хотел вместе со

Святополком ввести здесь католицизм.

Владимир, возмущенный позицией Святополка по отношению к

христианству, вызвал его в Киев и вместе с женой и духовником

посадил в тюрьму, но польский князь Болеслав двинулся на Киев,

освободил зятя и оставил в Киеве Святополка и Владимира. Существует мнение,

что Святополк был регентом престарелого князя Владимира. Это вполне

возможно, иначе непонятны условия его пребывания в Киеве после

освобождения. После смерти Владимира, как

сообщает летопись, «Святополк сел в Киеве... и созвал киевлян и

стал давать им подарки. Они же брали, но сердце их не лежало к

нему, потому что братья (дружинники) их были с Борисом»[4]. Во

время правления Святополка - с 1015 по 1019 г. христианство совсем

развивалось на Руси слабо, в летописях так же нет упоминаний

о строительстве христианских храмов. Это подтверждается также

летописной характеристикой Святополка, где он назван коварным

змеем, окаянным, законопреступником, не знающим бога.

Рознь между наследниками за право владеть киевским троном

началась еще при жизни Владимира. Больше всех претендовал на

трон Ярослав, но Святополк начинает расчищать дорогу к трону не

с него, а с самых дальних и молодых претендентов - Бориса, Глеба

и Святослава. Борьба за трон была исследована историками без

учетов личных мотивов участников междоусобной борьбы, а в контексте

борьбы двух партий - прохристианской и языческой. В «Саге

об Эймунде» излагается история о том, что какой-то князь Ярислейф

нанял варяга Эймунда, который убил князя Бурислейфа. Историки считают,

что в саге показан Ярослав, который, желая ослабить союз Святополка с

Борисом, убивает при помощи варягов последнего. В основе событий 1015 г.

лежат не личные притязания сыновей Святослава, а причины политического и

идеологического характера. На Святополка, как на язычника-варвара, были

списаны

все преступления Ярослава. Такие возможности появились сразу же

после поражения Святополка, не нашедшего поддержки у прохристианской

киевской знати, и из-за почти полного отсутствия свидетелей убийства Бориса

и Глеба. Святополк, не без участия Ярослава

превратился в кровожадного убийцу, окаянного противника христианства, не

знающего бога. События 1015 г. показали, что возврата

к прежней вере в Киеве не могло быть. Но тем не менее и после

смерти Святополка Турово-Писская земля на приняла Христианства.

Ее возглавил Ярополк, сын Изяслава Полоцкого, активного противника

киевской политики. Его сыновья и внуки продолжали заложенную в начале века

политику сопротивления христианизации.

Полоцкий князь Брячислав Изяславович не часто упоминается в

летописях, но о Всеславе (1044-1101), сыне его, сложены легенды,

но критического отношения к Святополку и Всеславу историки не

скрывают. Всеслава всегда осуждают за взятие Новгорода (1067),

где он разрушил, прежде ограбив, храм Софии, увез принадлежности

культа и даже колокола. Скорее всего, это был выпад против христианства.

Сыновья Ярослава, которые, как и отец, были поборниками новой религии,

организовали против Всеслава совместный поход,

захватили многие города, перебили население Минска (1067). В

битве на Немиге, как отмечается в «Повести временных лет», Всеслав

держал «бой жестокий и много людей пало,.. одолели Изяслав,

Святослав, Всеволод»[4]. Поверив в клятву Ярославовичей (крестоцелование),

он пришел к ним на переговоры, где был схвачен и

отправлен в киевскую тюрьму. Это можно рассматривать как клятво-

нарушение, показывающее, что крестоцелование еще не обеспечивало

нравственной ответственности. Дальнейшие события разворачивались

стремительно: на Русь напали половцы. Ярославовичи не смогли организовать

оборону Киева. Видя беспомощность князей, народ потребовал всеобщего

вооруженного отпора. Однако Изяслав отказался

вооружить народ и был свергнут. Восставшие городские низы, возмущенные

бездеятельностью князей и христианскими порядками, находят себе

предводителя в темнице. Всеслав был объявлен киевским

князем. Без сомнения, из темницы на престол был посажен противник правящей

партии.

К мероприятиям Всеслава по защите Руси прохристианская организация

относилась враждебно, тем не менее формальная христианизация Руси

продолжалась и лишь к началу XX века почти все народности нашей страны,

придерживавшиеся дохристианских (языческих) верований, были обращены - по

крайней мере номинально - в

русское православие»[3].

Организационная структура церкви.

После придания христианству статуса государственной религии

церковь предприняла меры по развитию и укреплению организационных

структур.

Церковь на Руси была организована так: во главе ее стоял

киевский митрополит, а в крупных городах находились епископы, ведавшие

всеми церковными делами большой округи - епархии (на первых парах их было

пять, потом их число дошло до пятнадцати). Хотя принятие христианства из

Византии не привело к политическому

и даже в полное мере религиозному подчинению ей Руси, но епископы, а затем

митрополиты, как правило, до XIII в. были греками,

однако они полностью зависели от киевского князя. С обособлением

отдельных княжеств каждый князь стремился к тому, чтобы его столица имела

своего епископа.

Первые годы церковь и ее епископские кафедры находились

полностью на содержании князей. Однако, расширение церковного

аппарата заставило искать другие источники. Ими могли быть отчисления от

государственных доходов, что создавало предпосылки

для слияния государственного и церковного аппаратов.

Русская митрополия делилась на епископии, которые соответствовали структуре

светской власти. В начале XI века образовались

епископии в Новгороде, Чернигове, Переяславле. В церковных источниках,

русских и польских, неоднократно появлялись намеки на наличие в Полоцке и в

Турове епископий, созданных самим Владимиром. «Авторы сборника

> со ссылкой на польские источники относят образование

полоцкой епархии во главе с

епископом Миной к 1000 г. Если верить Киевско-Печерскому патерику

архимандрита Тризны >, то она возникла в 1005 г. Первым ее епископом был

Фома, в духовном подчинении которого были города Пинск, Новгородок,

Городен, Брестье, Волковск, Здитов, Небель, Степан, Дубро-

вицы, Височко, Случеск, Копысь, Ляхов, Городок, Смердынь»[5]. Во

второй половине XI века была создана епископия во Владимире-Волынском.

Позднее появились смоленская, рязанская, галичская, перемышльская

, луцкая, суздальская и другие епископии. Они возникали по мере

образования новых княжеств. Епископам принадлежала

вся полнота церковной власти в их области - не только право суда

над духовенством, но и суда по многим гражданским делам. Епископами могли

быть только лица, постриженные в монашество. Если

кандидат в епископы происходил из «белого» духовенства и был женат, то его

жена должна была уйти в отдаленный монастырь.

Митрополит и епископы владели землями, селами и городами: у

них были свои слуги, холопы, изгои и даже свои полки. Князья на

содержание церквей давали «десятину» - десятую долю своих даней

и оброков.

Одной из сильнейших церковных организаций были монастыри,

игравшие вообще очень важную роль в истории средневековых государств. По

идее монастырь - добровольное братство людей, отрекшихся от семьи, от

обычной жизни и целиком посвятивших себя служению богу. На деле же

монастыри были крупными землевладельцами

-феодалами. Духовенство и монастыри вели хозяйства по-своему,

руководствуясь византийскими обычаями и законами, устанавливая

такие юридические отношения с земледельцами, какие были приняты

в Греции. Монастыри также владели селами, вели оптовую торговлю,

ссужали деньги под ростовщические проценты и всегда находились в

самой гуще жизни, принимая непосредственное участие в повседневной «суете

мирской», и в крупных политических событиях. Игумены

монастырей наравне с епископами выступали как дипломаты, судьи,

посредники. В монастырях существовало резкое неравенство между

бедняками без роду, без племени и выходцами из боярской или купеческой

среды.

Высшие церковные власти - епископы и митрополит - могли

быть выбраны только из среды монахов, которых в отличии от обычных попов и

дьяконов называли черным духовенством. На Руси не

было проблемы кадров, потребности удовлетворялись за счет духовенства,

мигрировавшего из Моравии, Болгарии, захваченного в

Корсуне, и сыновей тех священников, которые начинали пропаганду

христианства в середине X в. Кроме того, Древнерусское государство с

первых дней введения христианства начало специально готовить священников

при открывающихся церквах и монастырях, используя методы коллективного и

индивидуального обучения. «Обеспеченность Руси духовенством подтверждается

и летописью, где под 1051

г. имеется запись, что у Ярослава в Берестове «попы многы»[5].

Особую активность по подготовке кадров проявили позже монастыри.

Некоторые центральные монастыри, вроде Киевско-Печерского

(основанного в середине XI в.), стали своего рода духовными академиями,

куда охотно поступали сыновья крупных вельмож, стремившихся сделать

карьеру. В таких монастырях были хорошие библиотеки; здесь велись

летописи, сочинялись проповеди, записывались

внутренние монастырские события, прославлялись монахи - «подвижники»,

«отшельники», «молчальники».

Ко времени Ярослава относится окончательной оформление

церкви как организации. При нем основывается митрополия в Киеве

и при ней соборная церковь святой Софии, которая должна была

стать центром новой церковной организации. Эта сторона деятельности

Ярослава не укрылась от глаз исследователей. Одни объясняют ее переходом

из-под власти болгарской архиепископов под

власть константинопольского патриарха и вызванным этим переустройством

церковного управления; другие отрицают вообще наличие

митрополичьей кафедры в Киевской Руси до назначения Фоепеппа

около 1037г. Как бы то ни было, окончательно как учреждение церковь

сложилась только при Ярославе. Не случайно и то, что при

нем был созван первый церковный собор в Киеве и сделана попытка

установить церковную автокефалию путем избрания собственного

митрополита из числа русского духовенства. Не случайно и то, что

именно при Ярославе русская церковь получила своих первых святых

в лице братьев самого князя, Бориса и Глеба. При нем же была

сделана попытка если не канонизации, то по крайней мере беатификации

его отца.

Укрепление позиций церкви.

Могущество церкви основывалось прежде всего на ее быстро

увеличивающихся материальных средствах. Еще князь Владимир Святославович

установил «десятину» - отчисление десятой части княжеских доходов в пользу

церкви; этот же порядок поддерживался и

другими князьями. Церквам принадлежали крупные недвижимые имущества,

многочисленные села, слободы и даже целые города. Киевская Десятинная

церковь владела городом Полонным, владимирский

успенский собор - городом Гороховцом и т.д.

Опираясь на материальные богатства, церковь приобрела большое влияние на

экономическую и политическую жизнь, на быт населения. Она стремилась

выступать в качестве гаранта меж княжеских

соглашений, закреплявшихся «крестным целованием», вмешивалась в ведение

переговоров, причем ее представители нередко выполняли роль послов.

Впрочем, князья зачастую не питали никакого

уважения к религиозным клятвам и к самим церковным деятелям.

Церковь использовала различные способы для проповеди православного

вероучения и утверждения своего авторитета. Не последнюю роль играло в

этом отношении возведение храмов, архитектурные формы и внутренняя роспись

которых должны были символизировать «земной» и «небесный» миры.

С той же целью религиозного воздействия на сознание людей

совершались богослужения и обряды - в честь христианских праздников и

«святых», по случаю крестин, бракосочетаний и похорон. В

церквах служили молебны о выздоровлении, о спасении от стихийных

бедствий, о победе над врагами, произносили проповеди и поучения.

Церковные службы были своего рода театрализованными представлениями и уже с

XI века сопровождались стройным пением. Торжественная обстановка в храме

резко контрастировала с тяжестью

повседневной жизни и быта народных масс и этим привлекала верующих. При

помощи обязательной исповеди церковники проникали во

внутренний мир людей, воздействовали на их психику и поступки и

в то же время выведывали сведения о всяких замыслах, направленных против

церкви, господствующего класса и существующего общественного строя.

Несмотря на то, что христианство в период феодальной раздробленности

охватило уже значительную часть населения, даже среди феодальной знати

проявлялись открытое пренебрежение новой религией и неуважение к ее

служителям. Тем более сопротивлялись

христианству в народе.

Церковные руководители активно старались упрочнить позиции

церкви. Киевский митрополит Иоанн II (1080-1089) в своих посланиях и

поучениях обрушивался на языческие верования. Не в меньшей степени его

беспокоили и отступления в сторону «латинства»,

грозившее ослаблением византийского влияния на Русь. Митрополит

осудил даже выдачу замуж русских княжон за «латинских» правителей.

Сильной опорой византийского влияния стал киевский Печерский монастырь.

Среди монахов этого монастыря бал знаменитый Нестор, автор «Повести

временных лет», живописец Алипий и другие

видные представители культуры своего времени. Летописи, составлявшиеся в

Печерском монастыре, проводили идею о том, что христианство пришло на

Русь из Византии благодаря греческим церковникам. Князь Владимир

Святославович изображался теперь уже не

как инициатор крещения Руси, равный по заслугам Константину, а

как князь-язычник, крестившийся под воздействием греческих миссионеров.

Церковь успешно использовала феодальную раздробленность

Древней Руси для укрепления своих позиций вширь и вглубь, сама превратилась

в источник распространения христианства среди

других народов. Одновременно шел процесс взаимопроникновения отдельных

элементов религиозной идеологии и культа, что было результатом широких

многосторонних взаимосвязей Киевской Руси. Будучи равноправным членом

мировой феодальной системы, чувствуя

свои силы, древнерусской государство не вмешивалось в религиозные распри

между христианскими центрами и даже после разделения

церквей поддерживало контакты со странными распространения католицизма, что

трактовалось православным духовенством, как попытки

перехода в другую веру.

Исследования ученых в области средневековой истории Запада

и Востока раскрывают самые разнообразные связи. Сдерживающими

силами в их развитии было папство и русский митрополит, готовые

предать проклятию всех, кто не обращал внимание на внутрихристианскую

возню. Однако авторитет церкви на Руси был не настолько

высок, чтобы ограничить или прервать экономические связи. Поэтому в

Новгороде, Киеве, Полоцке, Смоленске, Ладоге, Переяславле

Существовали инословные храмы.

Еще одним свидетельством наличия объективных условий для

взаимопроникновения религиозных идеологий являются династические

союзы и, как их следствие, приглашение русских князей «на стол»

в другие государства. Члены княжеских семей, переезжая в другие

страны и въезжая на Русь везли с собой священников, принадлежности

культа, литературу, строили домашние церкви. Хорошо известен династический

брак между Святополком Туровским и польской

княжной, привезшей на Русь епископа Рейнберна, которого некоторые историки

подозревают в пропаганде католицизма.

Деятельность церковных судов.

При Владимире церковь на себя брала не только духовные обязанности, но

также ведала и мирскими делами, тесно соприкасающимися с интересами

государства. С одной стороны церкви была дана

юрисдикция над всеми христианами, в состав которой входили дела

семейные, дела о «нарушении святости и неприкасаемости христианских храмов

и символов», также церковь имела право судить за вероотступничество,

«оскорбление нравственного чувства». Под попечение церкви было поставлено

особое общество, выделившееся из

христианской паствы, получившее название богадельных людей. «Оно

состояло: 1)из духовенства белого и черного с семействами первого, 2)из

мирян, служивших церкви и удовлетворявшим различным ее

нуждам, каковы были врачи, повивальные бабки, просвирни... 3) из

людей бесприютных и убогих,.. каковы были странники, нищие, слепые, вообще

не способные к работе»[2]. В ведомстве церкви находились также монастыри,

богадельни, больницы.

В 1019 г. на престол вступает сын Владимира Ярослав Мудрый.

К этому времени церковь уже окрепла в новой для нее стране, и

Ярослав решает продолжить дело, начатое его отцом, и разрабатывает указ, в

котором он сохраняет подсудные церкви дела и, в отличии от его отца не

общими чертами, а четко сформулированными

тезисами описывает порядок судопроизводства со сложной системой

наказаний. Эта система построена на четком различии между грехом

и преступлением. «Грех ведает церковь, преступление - государство. Грех -

не только нравственное преступление, нарушение божественного закона, но и

сама мысль о деянии, которым грешник

может причинить вред другому человеку или обществу. Преступление

- деяние, которым одно лицо наносит материальный ущерб или

нравственную обиду другому лицу»[2]. На этих понятиях и построен

церковно-судный порядок Ярослава. Все подсудные церкви дела он

разделил на несколько категорий, предусматривавших различную меру

наказаний.

Дела чисто духовные, не связанные с нарушением мирских законов разбирались

епископским судом без участия княжьего судьи.

Сюда относились дела о нарушении церковных заповедей, такие как

волхование, чародейство, браки с близкими родственниками, разводы по

взаимному согласию супругов и т.д. Эти дела не входили в

состав компетенции княжеского суда и поэтому князь не считал

должным вмешиваться, т.к. считал их внутренними делами церкви. С

делами «греховно-преступными» дело обстояло совсем иначе. Дела,

в которых нарушение церковной заповеди сочеталось с причинением

нравственного или материального вреда другому лицу или с нарушением

общественного порядка разбирались княжеским судом с участием церковного.

Княжеский суд назначал приговор преступнику, а

митрополит получал небольшую денежную сумму на развитие церкви.

К такому разряду относились дела об «умычке девиц, об оскорблении словом

или делом, о самопроизвольном разводе мужа с женой по

воле первого вез вины последней, о нарушении супружеской верности и

т.п.»[2]. Обыкновенные противозаконные действия, совершенные

как церковными людьми, так и мирянами рассматривались церковным

судом, но по княжеским законам и обычаям. Князь оставлял за собой

некоторое участие в суде над людьми церковного ведомства.

Это участие было выражено в том, что наиболее тяжкие преступления,

совершенные церковными людьми разбирались церковным судом

при участии княжеского, с которым первый делился пенями.

Влияние церкви на различные стороны жизни общества Древней

Руси.

Утверждение монотеистической религии способствовало укреплению

великокняжеской власти, ликвидации «дофеодальной раздробленности»,

присущей Руси вплоть до конца X в., когда в ряде восточнославянских земель

существовали собственные князья под эгидой Киева.

Христианство сыграло исключительно крупную роль в идеологическом

обосновании власти киевских князей. На вчерашнего предводителя соборной

дружины духовенство перенесло те представления о

верховной власти в государстве, которые существовали в самодержавной

Византии. Оно упорно внушало главе новообразуемого государства идею

божественного происхождения его власти. «С момента

крещения на князя «взирает... всемилостивое око благого бога».

Князя сажает на престол сам бог»[5]. Это божественное происхождение

власти князя, по учению церкви, дает в руки его большую

власть и вместе с тем ставит перед ним более широкие и ответственные

задачи.

Наконец, церковь присваивает киевскому князю все атрибуты

христианских императоров. «На монетах, чеканенных по греческим

образцам, князья изображаются в византийском императорском уборе, в

диадеме, увенчанной крестом, «в порфире, с крестом в руке и

с нимбом вокруг головы»[5]. Так новая религия освящала и укрепляла

власть, выраставшую на обломках старого патриархального

строя.

Христианство застало в Киевской Руси еще не закончившуюся

борьбу между различными укладами и являлось здесь энергичным поборником в

то время прогрессивного феодального способа производства. Несомненно,

что оно способствовало скорейшему изжитию

отмиравших пережитков родового строя. Это особенно показательно

в отношении брачного права. Мнение, будто брак у восточных славян к

моменту принятия христианства был моногамным, требует значительных

оговорок. То, что нам известно о семье X века, не позволяет говорить об

установившейся моногамной форме брака, связанной с развитием частной

собственности; как общее правило, мы

имеем здесь дело еще с патриархальным браком.

Христианство не только ускоряло процесс ликвидации остатков

родового строя - оно способствовало ускорению развития феодального способа

производства в Киевского Руси. В Византии церковь

являлась в XI веке крупнейшим феодальным учреждением и землевладельцем.

Естественно, что она перенесла в Киевскую Русь те феодальные методы

хозяйствования, которые выработались в условиях

высокоразвитого византийского феодализма и которые здесь, не берегах

Днепра, нашли подготовленную и благоприятную почву. Община, находившаяся

уже в состоянии распада, не могла оказать действенного сопротивления

притязаниями феодальной церкви, а выраставший на ее развалинах класс

феодалов в лице князей и бояр шел

навстречу этим притязаниям и спешил использовать новую социальную силу в

своих интересах.

Прогрессивная сторона деятельности церкви заключается в ее

стремлении ликвидировать найденные ею в Приднестровье элементы

рабского труда, невыгодность которого было уже осознана в Византии.

Осуждая рабство, церковь зато беспощадно закрепощала юридически свободных

людей, находя выгодным пользоваться более производительным трудом феодально-

зависимых людей, чем рабов.

Очевидны определенные положительные последствия христианизации в социально-

экономической сфере. После возникновения церковной земельной

собственности, сменившей первоначальную десятину, появилась и частная

(боярская) земельная собственность.

Распространение на Руси норм Византийского права также стимулировало

формирование феодальных отношений, поляризацию отдельных

социальных групп и слоев.

Церковь не пыталась перестроить ни форм, ни оснований государственного

порядка, какой она застала на Руси, хотя пришлой

церковной иерархии, привыкшей к строгой монархической централизации,

русский порядок, лишенный и того и другого не мог не внушать сочувствия.

Церковная иерархия старалась только устранить

или ослабить некоторые тяжелые последствия туземного порядка,

например княжеские усобицы, и внушить лучшие политические

понятия, разъясняя князьям истинные задачи их деятельности и указывая

наиболее пригодные и чистые средства действия. Церковное управление и

поучение, несомненно, вносило и княжескую правительственную и

законодательную практику, а может быть, и политическое

сознание князей некоторые технические и нравственные усовершенствования,

понятия о законе, о правительстве, начатки следственного и судебного

процесса, письменное делопроизводство: недаром

летописец, делопроизводитель исстари усвоил у нас греческое название

дьяка. Но при низком уровне нравственного и гражданского

чувства у тогдашнего русского княжья церковь не могла внести какого-либо

существенного улучшения в политический порядок. «Когда

между князьями затевалась ссора и готовилась кровавая усобица,

митрополит по поручению старейшего города Киева мог говорить соперникам

внушительные речи: «Молим вас, не губите Русской земли:

если будете воевать между собою, поганые обрадуются и возьмут

землю вашу, которую отцы и деды Ваши стяжали трудом своим великим и

мужеством; поворая по Русской земле, они чужие земли приискивали, а вы и

свою погубите хотите»[5]. Добрые князья, подобные

Мономаху или Давиду Черниговскому, плакали от таких слов, но дела шли своим

чередом, порядок добрых впечатлений и порядок добрых отношений

развивались параллельно, не мешая один другому и

встречаясь только в исключительных личностях на короткое время,

по истечении которого кляузы родственников быстро заметали следы

плодотворной деятельности отдельных лиц.

Следы воздействия церкви на законодательство так многочисленны в Русской

Правде, что дали повод В. Ключевскому к неверному, по существу, выводу о

церковном происхождении этого памятника. Мы присутствуем при рецепции

в русском законодательстве

римского права, переработанного в Византии в интересах феодального

государства. Детальное сравнение статей Русской Правды с

соответствующими статьями Эклого, Прохирона, Закона судного и

других юридических памятников Византии показывает, с какой гибкостью

применялось греческое законодательство к условиям Киевской Руси, заменяя,

например, телесное наказание, необычное в условиях общинного быта,

штрафами, смертную казнь - «вирой», идя

на известные компромиссы, как мы это видим из законодательной

практики епископов при Владимире.

Церковная иерархия действовала не столько силой лиц, сколько правилами и

учреждениями, ею привнесенными, и действовала не столько на политический

порядок, сколько на частные, гражданские и особенно на семейные отношения.

Здесь, не ломая прямо закоренелых привычек и предрассудков, церковь

прививала туземному быту новые понятия и отношения, перевоспитывала умы и

нравы, подготавливая их к принятию новых норм, и таким путем глубоко

проникала в юридический и нравственный склад общества. Состав этого

общества делился по правам и имущественной состоятельности на политические

и экономические классы, высшие и низшие, лежавшие один над другим, т.е.

делилось горизонтально. Церковь стала расчленять общество в другом

направлении, сверху вниз, вертикально. Состав общества церковных людей не

был устойчивым классом с наследственным значением, не было новое

сословие в составе русского общества: в число церковных людей попадали

лица разных классов гражданского общества, и принадлежность к нему

обуславливалась не происхождением, а волей или переменным положением лица,

иногда случайными обстоятельствами (убогие и бесприютные, странники и

т.п.). Даже князь мог попасть в число церковных людей. Церковный устав

князя Всеволода, составленный на основе владимирского устава, и данный

новгородскому Софийскому собору во второй четверти XII в. причисляет к

церковным людям и изгоев, людей, по несчастью или другим причинам

потерявших права своего состояния, сбившихся с житейского пути, по которому

шли их отцы. Устав различает четыре вида изгоев: это - попов сын, не

обучившийся грамоте, обанкротившийся купец, холоп, выкупившийся на

волю, и

князь, преждевременно осиротевший. Итак, рядом с общественным

делением по правам и имущественной состоятельности церковь вводила свое

деление, основанное на иных началах. Она соединяла в

одно общество людей разных состояние или во имя цели, житейского

значения, религиозно-нравственного служения, или во имя чувства,

сострадания и милосердия. При таком составе церковное общество

являлось не новым государственным сословием с духовенством во

главе, а особым обществом, параллельным государственному, в котором люди

разных государственных сословий соединялись во имя

равенства и религиозно-нравственных побуждений.

Не менее глубоко было действие церкви на формы и дух частного гражданского

общежития., именно на основной его союз - семейный. Здесь она заканчивала

разрушение языческого родового союза, до нее начавшееся. Христианство

застало на Руси только остатки этого союза, например кровомщение -

цельного рода уже не

существовало. Один из признаков его цельности - отсутствие наследования по

завещанию, но еще за три века до крещения Руси Владимиром - письменное

обряжение, завещание, было господствующей

формой, было господствующей формой наследования, по крайней мере

в тех классах русского общества, которые имели прямые отношения

с Византией. Построенный на языческих основаниях, родовой союз

был противен церкви, и она с первой минуты своего водворения на

Руси старалась разбивать его, строя на его обломках союз семейный, ею

освящаемый.

Трудным делом в устройстве семьи было установить в ней новые юридические

и нравственные начала. Здесь предстояло внести

право и дисциплину в наименее поддающиеся нормировке отношения,

бороться с многоженством, наложничеством, со своеволием разводов,

посредством которых мужья освобождались от наскучивших им

жен, заставляя их уходить в монастырь.

Главным средством для этого служило церковное законодательство о браке и

наследовании. Христианская семья, завязываясь как союз гражданский обоюдным

согласием жениха и невесты, держится на юридическом равенстве и

нравственном взаимодействии мужа и жены. Необходимое следствие гражданской

равноправности жены - усвоение ей права собственности. Еще в X в.

дружинная и торговая Русь знакома была с раздельностью имущества супругов:

по договору Олеги с греками на имущество жены не падала ответственность

за преступления мужа. Церкви предстояло поддерживать и укреплять

это установление: церковный устав Владимира Святого ей предоставил

разбирать спору между мужем и женой «о животе», об имуществе. Впрочем,

влияние церкви на семейный быт не ограничивалось

сферой действия формального церковного суда, регламентируемого

уставами: оставались отношения, которые она предоставляла чисто

нравственному суду духовника. Устав Ярослава наказывает жену,

которая бьет своего мужа, но обратный случай обходит молчанием.

Духовника не следует забывать и при разборе статей церковных уставов об

отношениях между родителями и детьми. Здесь закон ограничивается

простейшими, наименее терпимыми неправильностями семейной жизни,

сдерживая произвол родителей в деле женитьбы или

замужества детей, карая детей, которые бьют своих родителей не

только церковной, но и гражданской властью, как тяжких уголовных

преступников. Зато предоставлен полный простор мужу и отцу как

завещателю: древнейшие памятники русского права не налагают никаких

ограничений на его предсмертную волю, не следуя в этом

своим византийским образцам. «Как кто, умирая, разделит свой дом

детям, так тому и стаять»: такова основа наследственного права.

Закон не предполагает, чтобы при детях возможны были вне семьи

какие-либо другие наследники по завещанию. Близкие родственники

выступают только в случае опеке, когда мать-вдова при малолетних

детях вторично выходит замуж, а в договоре Олега являются законными

наследниками, когда после умершего не оставалось ни детей,

ни завещания.

Законодательные инициативы церкви и великих князей создавали правовую базу

для развития и упрочнения христианской семьи.

Мнение, будто брак у восточных славян к моменту принятия христианства был

моногамным, требует значительных оговорок. То, что

нам известно о семье X века, не позволяет говорить об установившейся

моногамной форме брака, связанной с развитием частной

собственности; как общее правило, мы имеем здесь дело еще с патриархальным

браком. В течение длительного времени церкви приходилось мириться с иными

формами брачного союза.

Так церковь отметила у полян еще в языческую пору привод невесты к

жениху вечером, форму брачного союза, которую она даже решила признать

браком. Но из поучения духовенству, приписываемому архиепископу

новгородскому Иоанну, следует, что даже в его

время , почти два века спустя по принятии христианства, в разных

классах общества действовали различные формы языческого брака -

и привод и умычка, заменявшие брак христианский. Поэтому «не венчанные

» жены в простонародье были столь обычны, что церковь вынуждена была до

известной меры мириться с этим, признавая их если не вполне законными, то

вполне терпимыми, и устав Ярослава

даже налагает на мужа пеню за самовольный развод с такой женой,

а архиепископ настойчиво требует от священников, чтобы они венчали такие

четы даже и с детьми. Гораздо строже, чем уклонение

от церковного венчания, карает тот же устав за браки в близких

степенях родства. Митрополит Иоанн II во второй половине XI в.

налагает епитимью за браки даже между четвероюродными; но потом

допускали брачный союз и между троюродными. Христианский брак не

допускается между близкими родственниками; следовательно, стесняя

постепенно круг родства, в пределах которого запрещается

брак, церковь приучала более отдаленных родственников смотреть

друг на друга как на чужих. Так церковь укорачивала языческое

родство, обрубая слишком широко раскидывавшиеся его ветви.

Утверждение христианства на Руси в качестве государственной

религии оказало большое влияние на разные сферы общественной и

духовной жизни страны. Ускорилось изживание местных, племенных

различий в отдельных областях Руси и формирование древнерусской

народности с единым языком, культурой, этническим самосознанием.

Ликвидация местных языческих культов также способствовала дальнейшей

этнической консолидации, хотя различия в этой сфере продолжали сохраняться

и обнаружили себя позже, когда в период феодальной раздробленности,

усугубленной татаро-монгольским нашествием, отдельные части Руси

обособились друг от друга или попали

под власть иноземных завоевателей.

Крещение Руси было важным этапом в развитии ее культуры. Во многих

отношениях древнерусская культура обрела принципиально новые черты и

особенности. Подобно тому, как христианизация Руси явилась фактором,

заметно ускорившим складывание единой древнерусской народности из

восточнославянских племен с их различными культами, христианство

способствовало и консолидации древнерусского сознания - как этнического,

так и государственного. Заметим также, что христианство, принеся на Русь

славянскую письменность, не могла не усилить и сознание единства

происхождения славян и славянской общности. Чувство этой общности часто

переплеталось с древнерусским этническим самосознанием. Это характеризует

многие памятники древнерусской письменности. По этому поводу высказался

Нестор Летописец: «Бе один язык словенск

... А словеньскый язык и рускый одно есть»[4].

В то же время в области культуры с принятием христианства

связаны и отдельные негативные моменты. Устная словесность, литература

Древней Руси дохристианского времени была богатой и

разнообразной. И в том, что значительная ее часть утрачена, не

попала на пергамент и бумагу, определенная вина церковных кругов,

которые, естественно, отрицали языческую культуру и, как

могли, боролись с ее проявлениями.

С принятием христианства на Руси возникла и литература.

Славянская письменность появилась в Киеве и других русских центрах раньше,

но вплоть до конца X в. широко распространения она

не получила. И лишь в XI в., главным образом со времени правления Ярослава

Мудрого, возникает древнерусская литература. И

здесь роль христианской церкви была велика. Большинство ранних

древнерусских писателей происходило из христианской среды, тесно

связанной с Византией и Болгарией.

Но самым важным последствием принятия христианства явилось

то, что оно послужило мощным стимулом для ознакомления Руси с

византийской культурой. Через Византию из глубины веков в Древнюю Русь

активнее начало проникать и влияние мировой цивилизации, в том числе

наследие античного мира и Ближнего Востока.

Не менее крупные последствия имело крещение и в области

просвещения. Тут, конечно, большее значение имело то обстоятельство, что

еще лет за сто до крещения Киевской Руси христианство

было принято в Болгарии и что греческие миссионеры, боровшиеся

там и в Чехии с католическим влияниями, способствовали выработке

славянского алфавита и переводу христианских культовых книг на

славянский язык. Таким образом, Киевская Русь получила тотчас по

крещении письменность на славянском языке. Уже при Владимире была сделана

попытка организации школы. Ученики были принудительно

избраны из детей «народной чади», т.е. из верхних слоев дворни.

Вся светская литература шла под знаком церковной, поскольку феодальная

наука Византии была клерикальной, но все-таки расширяла кругозор, будила

мысль, толкала к самостоятельной работе. И

действительно, произведения, переведенные с греческого языка,

становятся источниками собственной, киево-новгородской литературы. Это

собственную, туземную литературу создают представители

самой образованной части населения - духовенства, воспитанного

на византийских литературных образцах. Священник княжеского села

Берестова Илларион выступает со своим замечательным с точки зрения

требований византийской риторики словом «о благодати», заканчивающимся

красноречивым и очень хорошо построенным панегириком в честь «блаженного»

князя Владимира и его сына Ярослава.

В период, определяемый концом X и XI веков, когда в Приднестровье

складывались феодальные отношения, христианство явилось большой

социальной силой, способствовавшей ускорению и углублению этого процесса:

оно было проводников в Киевской Руси

высокой феодальной культуры Византии и содействовало установлению

культурных связей с западноевропейскими государствами.

Крещение оказало огромное влияние на культурную жизнь страны, в частности

на развитие техники в Киевской Руси под влиянием

греческого христианства. В земледелии оно выразилось в значительном

повышении техники огородничества. Этому, несомненно,

способствовало повышение потребления овощей, которое стимулировалось и

многочисленными постами, установленными христианскими

аскетическими учениями, и требованиями монастырского жития. То,

что в значительной мере культура многих овощей занесена была из

Византии вместе со студийским уставом показывает происхождение

названий многих из них.

Еще очевиднее влияние византийского христианства в области строительной

техники. С каменной стройкой в Киеве познакомились на примере церквей,

которые строились по заказу князей греческими архитекторами. От них узнали

технические приемы кладки стен, выведения сводов и купольных покрытий,

использования колонн или каменных столбов для их поддержания и т.д. Способ

кладки древнейших киевских и новгородских церквей - греческий. Не

случайно названия строительных материалов в древнерусском языке все

заимствованы от греков. И первые каменные постройки светского характера,

вроде каменного терема, вероятно, построены теми же греческими

архитекторами, которые строили церкви, и что древнейшая постройка такого

типа приписывалась легендой первой христианской княгине - Ольге. Другим

образцом светской постройки могут служить «Золотые ворота», воздвигнутые

Ярославом, от которых сохранились только развалины, не дающие представления

об их былом великолепии.

Такое же влияние оказало принятие христианства на развитие

ремесел. Техника резьбы по камню, как показывают орнаментация

мраморных капителей Софийского собора с переплетающимися листьями и

крестами и гробница Ярослава в стиле древнехристианских

саркофоков, заимствована из Византии для церковных целей. Греческая

мозаика стала употребляться для украшения церковных зданий и, может быть,

дворцов. То же надо сказать и о фресковой живописи. Если в области мозаики

и фрески Киевская Русь оставалась

долгое время в зависимости от греческих мастеров, то «в некоторых видах

художественной промышленности ученики-русские, - отмечает И.Грабарь, -

сравнялись со своими учителями-греками, так что

трудно отличить перегородчатые работы от византийских образцов».

Таковы работы по финифти (эмаль) и скани (филигрань). Тем не менее русские

работы показывают «хорошо усвоенный стиль византийских образцов, а их

тематика в большинстве случаев церковная»[4].

Особенно ярко влияние византийского крещения выразилось в

художественной области. До нас сохранились поразительные по своей

художественной ценности образцы архитектурного искусства Киевской Руси

первых времен христианства, навеянные лучшими образцами византийского

строительства эпохи его расцвета. Источники,

откуда черпались греческими архитекторами (а что именно греческие

архитекторы строили первые храмы, об этом мы имеем совершенно точные

указания в современной литературе) творческие мотивы

их построек в Киеве, Новгороде, Чернигове, служат такие шедевры

мирового искусства, как собор св. Софии и, так называемая, Кахриэ

-Джами с ее галереями, залитыми мозаикой, к Константинополе,

собор св. Софии в Солуни, собор в Дафнии, близ Афин.

Заключение.

Крещение Руси ввело ее тесным образом не только в семью христианских

славянских государств, но и в целом в систему христианских стран Европы с

их культурными достижениями. Обогатилась русская культура и имеющими

глубокие исторические традиции достижениями стран Ближнего Востока и,

конечно культурными сокровищами Византии. Русь выиграла от союза с

Византией, но вместе с

тем, Руси и в дальнейшем приходилось оказывать постоянное сопротивление

политическим и церковным притязаниям Византийской империи, стремившейся

подчинить Русь своему верховенству. Тем не менее, Владимир, креститель

Руси, чувствовал свою державу полноправной среди других христианских

народов мира, «яко же увидеша

страны хрестьяньския»[4].

Список литературы:

1. Платонов С.Ф. «Лекции по русской истории»,

С. Петербург, Сенатская типография, 1913г.

2. Ключевский В.О. «курс русской истории» ч.1,

Москва, «Мысль», 1987г.

3. Гордиенко Н.С. «крещение Руси», Ленинград,1984г.

4. «Христианство и Русь», Москва,1988г.

5. Филист Г.М. «Введение христианства на Руси:

предпосылки, обстоятельства, последствия»,

Минск, «Беларусь», 1988г.