Проникновение христианства на Русь и отношения с язычеством до крещения Руси при князе Владимире

К началу первого тысячелетия языческий мир исчерпал все свои

потенциальные возможности в морально-этической и религиозной сфере, а

значит и на путях развития социального устройства и государственности.

Поэтому победное шествие христианства по Римской империи, а вслед за ней и

обращение окрестных языческих племен было неизбежно и логически обусловлено

всем ходом мировой истории.

Следствием принятия христианства стал необычайный качественный подъем

во всех областях человеческой жизнедеятельности. Образовался круг великих

христианских держав средневекового мира, гражданский порядок которых был

основан на христианских началах. Плоды принятия Благовестия не замедлили

сказаться, и с течением времени все большее количество государств почитало

за честь и стремилось войти в христианский мир, приняв св. крещение.

История христианства на Руси начинается с предания, глубоко

укоренившегося в народной памяти, - сказания о путешествии на Русь св. ап.

Андрея Первозванного, помещенного в недатированной части «Повести временных

лет» (ПВЛ). О достоверности этого факта в исторической науке ведутся споры.

Но не вызывает сомнений пребывание ап. Андрея на берегах Северного

Причерноморья. Предание об освящении апостолом киевских холмов в настоящее

время встречает многих горячих сторонников[i], уверенность которых основана

на большом объеме вполне достоверного исторического материала[ii].

Уже такие церковные писатели, как Тертуллиан (( 240), Афанасий

Александрийский (( 373), Иоанн Златоуст (( 407), Иероним Стридонский ((

420) называют скифов (в их время скифы - это не этническое, а скорее

собирательное имя) в числе народов, между которыми было распространено

христианство. «Гунны изучают Псалтирь, а холода Скифии пылают жаром веры»,

- говорит Иероним[iii]. Последние его слова воспринимаются как гипербола,

но факт раннего распространения христианства в Северном Причерноморье, где

была раскинута сеть греческих городов-колоний (Ольвия, Тирас, Танаис,

Херсонес, Феодосия, Пантикапей), не подлежит никакому сомнению, т.к.

подтверждается не только письменными, но и многочисленными археологическими

данными.

В «Истории Русской Церкви» митрополит Макарий приводит обширный список

причерноморских епархий первых веков христианства, освященных подвигом

многих святых, мучеников и исповедников[iv] По свидетельству историков-

современников на этих землях уже тогда обитали славянские племена.

Конкретных данных о принятии ими веры Христовой нет, но весьма вероятны

единичные, вследствие отсутствия сплачивающей государственности, случаи

обращения славян-язычников ко Христу.

Нашествие гуннов в конце IV - начале V века имело серьезные отрицательные

последствия для распространения христианства на Руси, т.к. на определенное

время разорвало связи восточных славян с христианскими центрами Византии.

Но уже конец V - начало VI века становится временем решительных перемен

как в судьбах восточных славян, так и всего славянства. К этому времени в

районе Среднего Поднепровья начинает складываться союз славянских племен,

во главе которого стало племя руссов, обитавшее в бассейне реки Роси.

Создание такого союза положило начало древнерусской государственности, с

центром в Киеве. Территория же, занимаемая этими объединившимися

славянскими племенами, и явилась тем местом, «откуда есть пошла Русская

земля».[v]

Становление государственности славян послужило началу военных походов и

расселению славян в пределах Византийской империи. В течение VI - VII вв.

славянские племена заселили почти весь Балканский полуостров и проникли

вплоть до древней Спарты. По свидетельствам византийских авторов,

императоры, не имея средств для отражения славянских набегов, не только

предоставляли им земли для заселения, но и вступали в союзнические

отношения, а славянские дружины служили в византийской армии. Поэтому такое

тесное общение двух народов, одного только зарождающегося, и другого народа-

наследника всего потенциала средневековой европейской культуры,

полноправного обладателя сокровищ Православного мира, не могло не привести

к постепенному принятию плодов византийской культуры нашими предками.

Ряд современных исследователей справедливо считает, что в этих походах

славян на Византию принимали участие как южные, так и среднеднепровские

племена, то есть руссы, а князь Кий (родоначальник киевских князей)

представлял собой крупную историческую личность, был известен самому

императору Византии, который пригласил его в Константинополь и оказал ему

«великую честь», заключив с ним союз[vi].

Поэтому с большой достоверностью можно говорить о том, что уже в те

далекие времена часть руссов, возвращавшихся из походов в Византию, и

дружинники, побывавшие с князем Кием в Константинополе (КПле), не только

увидели и ощутили новый для них мир, мир высочайшей христианской культуры,

но и сами приняли крещение. Через них остальная Русь могла непосредственно

узнавать о вере Христовой.

Поэтому первые сообщения византийских источников, в которых

рассказывается об обращении руссов ко Христу, следует рассматривать скорее

не как свидетельства о первых христианах среди наших предков, но лишь в

качестве первых дошедших до нас письменных источников, отразивших

определенный этап распространения святой веры на Руси.

К этим письменным источникам относятся византийские жития свв. Георгия

Амастридского и Стефана Сурожского. В них рассказывается о нападениях

русских дружин на Амастриду и Сурож в конце VIII - начале IX вв.[vii]. В

житии Стефана Сурожского мы читаем: «По смерти же святого мало лет мину

(VIII в.), прииде рать велика русскаа из Новаграда, князь Бравлин силен

зело...», о страшной силе русских варваров говорится и во втором житии:

«Было нашествие варваров Руси, народа... в высшей степени дикого и грубого,

не носящего в себе никаких следов человеколюбия... они... начав разорение

от Пропонтиды и посетив прочее побережье, достигли наконец и отечества

святого». Варвары, оскверняя св. мощи Стефана и Георгия, поражаются

«божественным гневом» и, потрясенные силою христианских святынь, приносят

раскаяние, Бравлин же после видения св. Стефана соглашается принять

крещение[viii].

В отношении этих памятников нельзя однозначно сказать - имеем ли мы дело

с отдельными славянскими племенами под именем руссов или же с Русью как

государством. Но уже в ПВЛ сообщение о крещении Руси, связанное с ее

нападением на КПль в 860 году и чудесным поражением россов, не оставляет

сомнений в последнем предположении. В его основе лежат не только летописные

сведения о том, что во главе этого похода на столицу Византийской империи

стояли киевские князья Аскольд и Дир. Важным дополнением к ним является

также сообщение Бертинских анналов, в которых впервые упоминается о

существовании в первой половине IX века государства Рос, что и есть Русь,

или Русская земля, в Среднем Поднепровье[ix].

Важнейшими же источниками, описывающими это событие, являются проповеди

Святейшего Патриарха Фотия и его Окружное послание, датируемое 867 годом. В

этом Послании к восточным епископам святитель сообщал, что русские

«променяли эллинское и нечестивое учение, которое содержали прежде, на

чистую и неподдельную христианскую веру... И настолько разгорелись у них

желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают

верования христиан с великим усердием и ревностью». О том же факте крещения

и принятия епископа россами говорит и хронограф Кедрина, а также текст

Олегова договора с греками 911г., который ссылается на «от многих лет межю

христааны и Русью бывьшюю любовь»[x].

Епископ, прибывший в Киев несколькими годами позже, после убедительной

проповеди и чуда с вынутым из огня невредимым Евангелием основывает первую

общину. Сам факт крещения Руси (варяжско-славянской, черноморской и южно-

русской народности) в КПле, как правило, не вызывает сомнений, и

большинство исследователей согласно с тем, что этой Русью являлась Русь

Киевская, то в научной литературе велись долгие споры о местопребывании

епископа, принятого нашими предками. Наиболее вероятными является две

гипотезы:

1) Епископ был миссийным и не имел постоянной кафедры в русских

землях[xi].

2) Епископская кафедра находилась в Киеве[xii].

ПВЛ под 882 г. сообщает о том, что на могиле Аскольда впоследствии был

построен храм св. Николы, что указывает на факт принятия Аскольдом

христианства.

Крещение русских дружин в КПле в 860 г. имело необычайно важное значение

для распространения христианства в Русской земле. Можно с уверенностью

говорить не только о наличии среди руссов отдельных христиан, но и о

существовании среди них христианской общины, помимо Киева, и в других

центрах Руси. Отголосок крещения 860 г. слышится в ряде памятников

древнерусской письменности, где можно встретить свидетельства, согласно

которым современником Патриарха Фотия является сам св. кн. Владимир,

крестивший Русскую землю более чем через столетие[xiii].

Принесенное из Византии первоначальное христианство не исчезло и после

того, когда в Киев пришел из Новгорода князь Олег. Приблизительно во второй

половине IX в. - начале X в., христианская Церковь на Руси Киевской уже

имела некоторое устроение: в каталоге императора Льва VI (885 - 912) она,

как митрополия КПого патриарха, считалась на 61-ом месте, а несколько

позже, в перечне императора Константина Багрянородного, русская митрополия

была записана 60-ой.[xiv]

Выдающуюся роль в деле просвещения Руси светом Благовестия сыграли и ряд

следующих важнейших обстоятельств.

Как известно, в 864 году принимает благодать крещения Болгария, с которой

Древнерусское государство начинает поддерживать самые тесные отношения с

конца IX - начала X века. Именно оттуда, по утверждению ряда историков, на

Русь поступали богослужебные книги и богатая духовная литература.

Согласно хронологии А.В. Карташова, в 855 - 56 гг. трудами «просветителей

языков словенских» свв. равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия было

положено начало славянской письменности. Как убедительно доказал Карташов,

Хазарская миссия (861г.) свв. Константина Философа и Мефодия стоит в тесной

связи с нападением русских на КПль в 860 г. «Константин Ф. с Мефодием, -

говорит историк, - отправляясь в Хазарию, ехали по благословению патр.

Фотия к той Руси, которая нападала на КПль и затем просила о посылке к ним

христианского учителя»[xv]. Т.о. русские христиане уже к началу

существования собственной епископии имели на руках большинство

богослужебных книг и почти всё Св. Писание на родном языке, что в огромной

степени способствовало развитию начатков христианства, заложенных свв.

братьями.

О раннем распространении письменности на Руси свидетельствует и договор

князя Олега с Византией, датированный 911 годом и дающий основание говорить

о существовании уже в то время при киевских князьях особой канцелярии, где

хранились и письменные документы.

Еще более убедительным доказательством, позволяющим высказать твердое

суждение об очень раннем и широком распространении грамотности на Руси,

является древнейшая русская надпись на глиняном горшке, найденном под

Смоленском в 1949 году. Будучи древнейшим русским памятником письменности,

дошедшим до нас в подлинном виде, она, бесспорно, означает, что грамотность

на Руси уже в начале X века была не только книжной, но и бытовой[xvi].

Дальнейшее распространение веры Христовой в Русской земле

засвидетельствовано прежде всего знаменитым договором князя Игоря с

Византией, заключенным в 944 году.

Его ценность состоит в том, что он дает отчетливое представление,

насколько уже христианская община в Киеве в середине X века была

многочисленна по своему составу и пользовалась огромным влиянием в

государственной жизни Руси.

В этом договоре христиане выступают не только как равноправные его

участники, но и стоят в нем на первом месте. ««Се бо бе съборная церкы,

мнози бо беша варязи хрестеяни», - поясняет летописец. Следует отметить

также, что в договоре речь идет отнюдь не обо всех христианах в Киеве, а

лишь о тех из них, которые занимали высшие государственные должности в

Древнерусском государстве, имели полномочия заключать международные

соглашения и чья присяга считалась необходимой, наряду с присягой самого

киевского князя.

Согласно летописи, эту присягу русские христиане принесли в церкви св.

пророка Илии, которая в тексте договора названа соборной. Такое указание

дало возможность ряду исследователей высказать предположение, что в Киеве в

то время, помимо нее, существовали и другие христианские храмы[xvii]. А

летописное сообщение о том, что она стояла поблизости от княжеского дворца

и домов дружинников, делает вполне допустимой мысль о терпимом отношении к

христианам и самого князя Игоря (ПВЛ, с. 38 - 39).

После заключения договора русские еще чаще стали ходить в Византию для

торговли, жили там по нескольку месяцев при монастыре св. Маммы и ближе

знакомились с православием; другие поступали на службу к императору.

После смерти Игоря (( 945) до совершеннолетия Святослава правительницей

становится св. равноап. кн. Ольга, явившейся, по слову летописца,

предшественницей св. равноап. князя Владимира, «аки денница пред солнцем и

аки заря пред светом» (ПВЛ, с. 49).

В основе древнейших русских источников, повествующих о духовных подвигах

св. Ольги, лежит церковное предание, возникшее, по-видимому, уже в X веке,

но в своем первоначальном виде до нас недошедшее. Но именно оно стало тем

произведением, которое положило начало южнославянскому краткому житию

равноапостольной княгини и летописной повести о ней.

Время правления св. Ольги отражает существенно новый этап в исторической

и религиозной жизни русского народа. Благодаря ее заботам были прекращены

грабежи покоренных племен, а также введено правильное налогообложение и

административное деление Русской земли. Но кроме величия св. княгини как

правительницы государства, летописцев удивляло в ней и то, что, оставшись

вдовой, она, вопреки языческим обычаям, не вышла второй раз замуж,

«уподобившись горлице единомужней» (ПСРЛ, т. XXI, ч. 1, с. И).

В летописном рассказе повествуется о путешествии св. Ольги в КПль,

совершенном ею в 957 году, и о ее крещении там.

О крещении св. Ольги в КПле свидетельствуют не только русские памятники,

но и авторитетный византийский историк Иоанн Скилица, а также западный

источник «Продолжатель хроники аббата Регинона Прюмского»[xviii].

Известно, что в составе посольства княгини в КПле был пресвитер Григорий,

по-видимому, священник соборной церкви св. Илии, бывший ее духовником и

придворным капелланом, если княгиня всё же уже была крещена или

катехизатором, если Ольга только готовилась ко крещению. Кроме того, можно

предположить, что присутствие священника в свите княгини Ольги как бы

подчеркивало перед византийским двором многочисленность христианских общин

на Руси[xix].

Примечательно, что при крещении Ольга была наречена христианским именем

Елена. Вполне вероятно, что это имя ей было дано в честь св. равноап.

Елены, матери Константина Великого, так много потрудившейся для

распространения веры в Римской империи. Не случайно именно с ее трудами все

русские письменные источники справедливо сравнивают духовные подвиги

княгини Ольги.

В «Продолжателе хроники аббата Регинона Прюмского» мы находим

свидетельство широкой известности русской княгини в Западной Европе.

Здесь сообщается о приезде во Франкфурт-на-Майне к германскому королю

Оттону I в 959 году послов от «русской королевы» Ольги - Елены с просьбой

«посвятить для сего народа епископа и священников». Но к настоящему времени

подавляющее большинство историков сходятся в том, что это известие

совершенно неправдоподобно и цели этого посольства могли быть только

политическими или торговыми[xx].

Как известно, Оттон I отличался особой ревностью в содействии

миссионерской деятельности латинского духовенства, особенно среди славян,

укрепляя таким образом и свою власть над ними. И, принимая русское

посольство, он, конечно, не мог удержаться от желания представить его цель

как чисто религиозную, дававшую ему возможность через латинское духовенство

вмешаться в дела Древнерусского государства. На самом же деле все

свидетельствует о том, что ни св. Ольга, ни сами русские послы и в мыслях

не имели получить латинскую церковную иерархию. Об этом ясно говорится и в

«Хронике Регинона». Согласно ей, епископ Адальберт, прибывший из германских

земель на Русь, вскоре был вынужден покинуть ее.

Исчерпывающее объяснение западных сообщений о миссии Адальберта дается в

речи Высокопреосвященного митрополита Киевского и Галицкого Филарета после

вручения ему диплома доктора богословия богословского факультета Яна Гуса:

«...в окружении княгини Ольги были варяги-христиане, чьи родственники

находились в Западной Европе и приняли христианство от духовенства

латинского, от Римского патриархата. Там мечтали, чтобы Киевская Русь

приняла крещение от западных миссионеров. А княгиня Ольга старалась

породниться с византийским двором и принять веру от Константинополя. Не все

были с этим согласны. Соединенные родственными связями с Западом, они

решили пригласить в Киев западных миссионеров и епископов. Тогда кн. Ольга

должна будет согласиться со случившимся фактом. Используя торговые связи с

Западной Европой, варяги создали план пригласить латинских миссионеров как

будто бы по прямому поручению княгини Ольги. Русские летописи молчат об

этой выдумке, а западные говорят»[xxi].

Русские источники свидетельствуют о том, что св. Ольга, приняв истинную

веру Христову в КПле, не только сама всю последующую жизнь оставалась

верной хранительницей этой драгоценной святыни, но и неустанно трудилась

для распространения ее истин между своими подданными.

Первой ее заботой было желание обратить ко Христу своего собственного

сына - будущего правителя Руси - Святослава. Так, Ольга часто говорила ему:

«Аз, сыну мой, Бога познах и радуюся. Аще ты познаешь и радоватися

почнешь». И несмотря на то, что он отказывался, св. княгиня, не принуждая и

продолжая любить его, как истинная христианка, со смирением молилась «за

сына и за люди по вся нощи и дни», с надеждой повторяя:«Воля Божья да

будет; аще Бог хощет помиловати рода моего и земле русские, да возложит им

на сердце обратиться к Богу, яко же и мне Бог дарова» (ПВЛ, с. 46).

Во время своих многочисленных миссионерских путешествий, проповедуя слово

Божие, «яко истинная ученица Христова и единоревнительница апостолов», св.

княгиня удостоилась видеть, как многие из ее подданных, внимая ей, «любезно

принимали от уст ея слово Божие и крестились» (ПСРЛ, т. XXI, ч. 1,с. 27).

Это предание, сохранившееся в народной памяти и записанное в XVI веке,

вполне сопоставимо с древним свидетельством XI века о том, что св. Ольга,

вернувшись из КПля, «требища бесовския сокруши». Именно в духовной борьбе,

вооруженная св. Крестом Господним и всепобеждающей силой слова Божия, она

сокрушала в сердцах своих подданных, принимавших крещение, идолов и

кумиров. Но проводить политику христианизации, заниматься

храмостроительством Ольга могла только в пределах своих личных дворцов и

поместий, т.к. в то время еще сильны были позиции партии язычников, которым

сочувствовал воинственный Святослав.

Велика заслуга св. Ольги и на другом поприще ее земного служения.

Занимаясь воспитанием своих внуков, она первая посеяла семена веры

Христовой в сердце будущего крестителя Руси св. кн. Владимира. И именно эти

наставления и ее святая жизнь одна из главных причин, побудивших св. князя

обратиться ко Христу.

Когда же настали ее последние часы в этой жизни, св. Ольга, зная о

язычестве сына Святослава, «заповедала не творити тризны над собою» и

завещала совершить ее погребение по христианскому закону. Священник

«похорони блаженную Ольгу». Во время похорон плакали и сын ее, и внуки, и

«людье вси», то есть не только христиане, но и язычники, среди которых она

«сияла, аки луна в нощи». Глубоко верно суждение, высказанное нашим

летописцем, что св. Ольга, по праву именуемая Русской Православной Церковью

равноапостольной и просветительницей Русской земли, «первое вниде в Царство

Небесное от Руси» (ПВЛ, с. 48 - 49).

Период, отделяющий кончину св. Ольги (( 969) от крещения Руси при св. кн.

Владимире, характеризуется в истории нашего христианства наступлением

языческой реакции.

По словам С.Ф. Платонова, «Языческие верования наших предков вообще

малоизвестны». В основном религиозность наших предков выражалась в

поклонении силам видимой природы, воплощавшейся в личных божествах

(божество солнца- Дажьбог, «скотий бог» - Велес, «великий Хорей» -

солнечное светило, небо - Сварог, бог-громовержец Перун, Стрибог -

повелитель ветра и пр.). Внешний культ у славян был мало развит: не было ни

храмов, ни особого сословия жрецов, что не позволяло язычеству пустить

глубокие корни в формирующемся государстве. «Кое-где на открытых местах

ставились грубые изображения богов, «идолы». Им приносились жертвы, иногда

даже человеческие: этим и ограничивалось идолослужение»[xxii].

Так же важную частью верований славян составлял культ предков, когда

обожествлялся давно умерший родоначальник и прародительница в виде рода,

или щура и рожаницы. «Вера в загробную жизнь, проникавшая весь этот культ

предков, сказывалась и в том веровании, что души умерших будто бы бродили

по земле и населяли поля, леса и воды (русалки, лешие, водяные)»[xxiii].

Мифология варягов, занимавших ведущие позиции в Киевской Руси, была не

менее примитивна, поэтому при подписании договора 944г. кн. Игорь, варяг по

происхождению, и его варяжская дружина уже клянутся славянским Перуном и

поклоняются его идолу.

После неудачи Святослава в войне с болгарами проязыческое окружение князя

внушает ему мысль о виновности в этом христиан, прогневляющих славянских

богов. Святослав начинает преследование христиан в своем войске и даже

умертвляет своего брата Глеба, по-видимому именно того племянника о котором

упоминается в ПВЛ во время описания визита Ольги в КПль[xxiv].

В наивысшую фазу обострения отношений официального язычества и

развивающегося христианства, после некоторого затишья во времена «кроткого

и милостивого» Ярополка и Олега, Киевская Русь вступает с воцарением их

младшего брата Владимира (978г.). «Владимир был еще ребенком, когда умерла

Ольга, и меньше других братьев подпал под ее влияние; потом он, тоже еще в

детстве, увезен был в Новгород, где христианство было менее известно, чем в

Киеве, и вырос там под влиянием старой веры», - сообщает нам А.В.

Карташов[xxv]. Над причиной столь ревностного обращения к язычеству,

задумывались многие историки. Однозначного ответа на этот вопрос дать

нельзя, но в числе основных факторов можно привести следующие:

1) Личная религиозная одаренность князя, которая неизбежно привела только

к большему обнаружению всего примитивизма и «несостоятельности

язычества и ускорила переворот в убеждениях князя и лучших

людей»[xxvi].

2) Стремление князя сплотить Русь, через унификацию религиозных взглядов

подчиненного ему населения - подобный пример в истории мы встречаем в

III в. во время гонения имп. Декия (249-251гг.), фанатично

насаждавшего древние государственные культы во имя спасения империи.

3) Подпадение Владимира под влияние провинциальной новгородской языческой

оппозиции во главе с его дядей Добрыней, выступавшей за независимость

Руси от христианских держав.

«Настал критический момент, - пишет А.В. Карташов, - когда языческие

силы антихристианской реакции решили смести со своего пути грозный призрак

принятия греческой веры и морального подчинения грекам, а не наоборот, как

понимала варяжская реакция: - под знаком праотеческих богов завладеть

Царьградом, его культурными богатствами и силами, и так решить вопрос о

синтезе религии и передовой европейской культуры. Выполнителем этого

наивного плана победы над греческим христианством языческая партия избрала

Владимира... Руководившие им дружинники и вся атмосфера Новгорода

благоприятствовали этому конфликту с сильно уже христианизованным Киевом.

Киев, по своему географическому положению на пути «из варяг в греки»,

притягивал к себе завоевательные аппетиты князей-варягов»[xxvii].

В 980г. Владимир и Добрыня, навербовав достаточную армию в Западной

Скандинавии, начинают движение на Киев. Причиной поражения Ярополка часто

называют предательство языческой части Киева, ревностно наблюдавшей за

протекционистской политикой князя в отношении киевских христиан[xxviii].

После воцарения в Киеве Владимир начинает фанатично насаждать языческий

культ со всем его бесчеловечным натурализмом. «И стал Владимир княжить в

Киеве один, - сообщает летописец, - и поставил кумиры на холме за теремным

двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем -

Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоша. И приносили им жертвы,

называя их богами... И осквернилась кровью земля Русская и холм тот...». В

благодарность киевским язычникам и богам за победу над братом Владимир

приносит в жертву первых мучеников Русской Православной Церкви Феодора и

Иоанна. По словам печатного жития Владимира, были разрушены все

христианские церкви, жители силою принуждались к поклонению идолам[xxix].

В центре всех событий времен становления древнерусской государственности

стоит фигура св. равноап. кн. Владимира, главной чертой, которого, по

выражению проф. П.В. Знаменского была «широта натуры»[xxx].

Похожим характером обладали и первоверховные апп. Петр и Павел.

Страстный, всегда старавшийся опередить ход событий, ап. Петр не раз

наталкивался на обуздывающие слова Господа (Мф 16,23; Мф. 26,34), но именно

ему сказано: «Ты - Петр, и на сем камне создам Церковь Мою, и врата ада не

одолеют ее» (Мф. 16,18). Ап. Павел - ревностный иудей, дышавший «угрозами и

убийствами на учеников Господа» (Деян. 9;1), но он единственный из всех

апостолов «более всех потрудился» (1Кор. 15;10). Ту же “широту натуры”

находят современники и у имп. Пера I, преобразившего своими деяниями лик

России.

Поэтому человек, размах личностных качеств которого так необычайно широк,

неизменно оставляет тот или иной след в истории. Но содействие благодати

Божией, преображающей инфернальные глубины личности, направляет и

облагораживает гигантские силы воистину мировых масштабов. Без Божьей

помощи эти силы извращаются и постепенно иссякают. Поэтому столь часты

среди таких титанов и невероятные, потрясающие своими масштабами злодеяния,

и примеры ни кем не превзойденной святости. И если Господь рядом, то

фарисей Савл становится ап. язычников Павлом, рыбак Симон - первым среди

двенадцати равных - ап. Петром, а языческий кн. Владимир «благодатью

Божиею» (1Кор.15;10) - св. равноап. великим князем Владимиром-Василием -

Крестителем Руси.

В основе наших знаний о личности св. равноап. кн. Владимира лежат

древнейшие памятники русской литературы. Таковыми прежде всего являются два

замечательнейших произведения церковной письменности первой половины XI

века «Память и похвала св. Владимиру», составленная мнихом Иаковом, и

«Слово о Законе и Благодати», принадлежащее перу первого русского по

происхождению митрополита Иллариона. В них, вместе с «Чтением о Борисе и

Глебе» преподобного Нестора и рядом летописных известий, содержатся

бесценные сведения о св. князе как о человеке, возвысившемся до истинных

интересов своего народа и ставшем крестителем всей Русской земли.

Только правильное, христианское понимание подлинного облика св. князя

может привести к отчетливому представлению о величии духовного и

государственного подвига - крещения всей Русской земли, совершенного им

ради просвещения светом истинной веры всего русского народа. Именно такое

понимание дает возможность осознать всю глубину его равноапостольного дела

и по праву поставить св. кн. Владимира в один ряд с его предшественниками,

великими учителями всего славянства, «апостолам равными» свв. Кириллом и

Мефодием.

-----------------------

ПРИМЕЧАНИЯ

[i] Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История

Русской Церкви, Книга первая История христианства в России до

равноапостольного князя Владимира как Введение в Историю Русской Церкви ;

Изд. Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, М.:1994,- 407 с., с. 33.

Митрополит Минский и Белорусский Филарет. Установление христианства на

Руси. В кн. - Богословские труды, сборник 28. Издание Московской

Патриархии, М.: 1987 г. - 352 с.; с. 33.

[ii] Сюда можно отнести:

1. Упоминания свв. Отцов и апологетов Церкви III в. (Ориген (( 254),

Евсевий Кесарийский (( 340), византийские авторы IV-VIII вв.)

2. Древнейшие апокрифические сказания о жизни ап Андрея, восходящие к

концу I - началу II в по Р.Х.

3. Существование в I - II в по Р.Х. еврейских поселений на северо-

восточном побережье Черного моря.

4. Данные археологических исследований:

. находка римских монет времен императоров Августа, Траяна на

месте будущего Киева и территории Среднего Поднепровья;

. свидетельства о заселенности данных территорий в конце I в.

7. Совпадение пути ап. Андрея, описанного в ПВЛ, со знаменитым янтарным

путем.

8. Наличие тесных культурных и экономических связей между славянскими

племенами и Римской империей в I в. по Р.Х.

9. Свидетельства народной памяти о весьма отдаленных фактах славянской

истории (сказание об основателе Киева кн. Кие(V-VI вв.), о "Траяновых

веках" (II в.) и "времени Бусовом" (IV в.) в "Слове о полку Игореве"

и пр.).

10. В «Чтении о Борисе и Глебе» (1080г.) преп. Нестор летописец указывает

на то, что «не беша бо ни апостоли ходили» на Русь, но по

предположению А.А. Шахматова Нестор к тому времени ещё не был знаком

с преданием о проповеди ап. Андрея.

11. В начале XI века внук св. кн. Владимира Всеволод получает в крещении

имя апостола. Тогда же Руси имелось уже не менее трех храмов в Киеве,

Переяславле и Новгороде, освященных в честь ап Андрея, а также служба

ему, (перевод канона Андрею Первозванному).

12. В XI веке, твердое убеждение в том, что святой апостол Андрей посетил

Русь, получило распространение и в Византии, где он почитался

основателем КПой Церкви (византийский император Михаил VII Дука писал

кн. Всеволоду: «одни и те же самовидцы Божественного таинства

провозгласили слово Евангелия и в Византии, и на Руси».

[iii] Проф. прот. Иоанн Белевцев. Образование Русской Православной Церкви,

В кн. - Богословские труды..., с. 73.

[iv] Макарий (Булгаков), Указ. соч.

[v] Митрополит Минский и Белорусский Филарет. Установление христианства на

Руси, В кн. - Богословские труды..., с.38.

[vi] Там же.

[vii] Карташов В.А. Собрание сочинений: В 2т.Т.1: Очерки по истории русской

церкви. - М.: ТЕРРА, 1992.-686 с., с. 64.

[viii] Там же, с. 64-69.

[ix] Шаскольский И.П. Извести Бертинских анналов в свете данных современной

науки. - Летописи и хроники. 1980. М.:1981, с. 49-50.

[x] Карташов В.А. Указ. соч., с 74.

[xi] Митрополит Минский и Белорусский Филарет. Установление христианства на

Руси, В кн. - Богословские труды..., с. 39.

[xii] Макарий (Булгаков), Указ. соч., с. 207

[xiii] Митрополит Минский и Белорусский Филарет. Установление христианства

на Руси, В кн. - Богословские труды..., с. 39.

[xiv] Оксиюк И.Ф. Первые столетия христианства на Руси и латинский Запад. В

кн. - Богословские труды..., с. 195.

[xv] Карташов В.А. Указ. соч., с 86

[xvi] Тихомиров М.Н. Древнейшая русская надпись. - В кн. Русская культура X-

XVII вв. М. : 1968, с. 18 - 19.

[xvii] Макарий (Булгаков), Указ. соч., с. 247.

[xviii] Митрополит Минский и Белорусский Филарет. Установление христианства

на Руси, В кн. - Богословские труды..., с. 42.

[xix] Литаврин Г.Г. Состав посольства Ольги в Константинополь и «дары

императора. - Византийские очерки. М.: 1982, с. 85.

[xx] Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М.: 1901, т.1, 1-й полутом,

с. 82-83.

[xxi] Оксиюк И.Ф. Первые столетия христианства на Руси и латинский Запад. В

кн. - Богословские труды..., с. 198.

[xxii] Платонов С.Ф. Сочинения в 2-х томах. СПб.: 1993, - т.1, 736 с., с.

106.

[xxiii] Там же, с. 106-107.

[xxiv] Макарий (Булгаков), Указ. соч., с. 222.

[xxv] Карташов В.А. Указ. соч., с 104

[xxvi] Знаменский П.В. История Русской Церкви - М.: Крутицкое Патриаршее

Подворье, 1996.-474 с., с. 104.

[xxvii] Карташов В.А. Указ. соч., с 105

[xxviii] Макарий (Булгаков), Указ. соч., с. 223

[xxix] Там же, с. 224.

[xxx] Знаменский П.В. Указ. соч., с. 14.