Религия Японии

ВВЕДЕНИЕ

В Японии исторически и доныне продолжают господствовать две основные

религии: синтоизм и буддизм. Первая из них – чисто национальная, вторая

занесена в Японию, как и в Китай, извне. Помимо этих двух религий в Японии

существуют и более "молодые" религии такие как католичество, православие и

протестантство появившееся в Японии в конце XVI века.

1.СИНТОИЗМ

Само название религии "синто" состоит из двух иероглифов: "син" и "то".

Первый переводится как "божество" и имеет ещё другое прочтение - "ками", а

второй означает "путь". Синтоизм возник в раннефеодальной Японии не в

результате трансформации философской системы, а из множества родоплеменных

культов, на базе анимистических, тотемистических представлений магии,

шаманизма, культа предков.

Пантеон синтоизма состоит из большого числа богов и духов. Центральное

место занимает концепция божественного происхождения императоров. Ками,

якобы населяющие и одухотворяющие всю природу, способны воплотиться в любой

предмет, ставший в последствии объектом поклонения, который называли

синтай, что с японского означает тело бога.

Согласно синтоизму, человек ведёт своё происхождение от одного из

бесчисленных духов. Душа умершего при определённых обстоятельствах

способна стать ками.

В ходе становления классового общества и государства складывается идея

верховного божества и творческого акта, в результате которого, согласно

представлениям синтоистов, появилась богиня солнца Аматерасу - главное

божество и прародительница всех японских императоров.

Синто не имеет церковных канонических книг. В каждом храме есть свои

мифы и обрядовые предписания, которые могут быть неизвестны в других

храмах. Мифы, общие для синто, собраны в книге «Кодзики» ( «Записки о

древних делах»), которая возникла на основе устных преданий в начале VIII

веке. В ней содержаться основные идеи национализма, которые были возведены

в ранг государственной религии: о превосходстве японской нации, о

божественном происхождении императорской династии, от основания японского

государства. И вторая священная книга «Нихон секи» (что в переводе «Анналы

Японии»).

Синтоизм глубоко националистичен. Боги породили только японцев. Люди

другой национальности не могут исповедовать эту религию. Своеобразен и сам

культ синтоизма. Целью жизни в синтоизме провозглашается осуществление

идеалов предков: «спасение» достигается в этом, а не потустороннем мире,

путём духовного слияния с божеством с помощью молитв и обрядов,

совершаемых в храме или у домашнего очага. Для синтоизма характерны пышные

праздники со священными танцами и процессиями. Синтоистская служба

состоит из четырёх элементов: очищение (хараи), жертвоприношение (синсей),

краткой молитвы (норито) и возлияния (наораи).

Помимо обычных служб в храмах, всевозможных обрядовых церемоний широко

отмечаются местные синтоистские праздники и буддийские праздники. Наиболее

важные обряды стал совершать император, в VII веке верховным жрецом

синтоизма. Только наиболее значительных местных праздников насчитывается

около 170-и (новый год, поминовение усопших, день мальчиков, день девочек и

т.д.). Все эти праздники сопровождаются религиозными обрядами в храмах.

Правящие круги всячески поощряют их поведение, стремясь сделать эти

праздники средством пропаганды исключительности японской нации.

В ХVII - ХVIII веках развернула свою деятельность так называемая

«историческая школа » во главе с её основателями М. Камо и Н. Матоори,

которые поставили своей целью укрепить Синтоизм, возродить культ и полноту

власти императора.

В 1868 году синтоизм был провозглашен государственной религией Японии.

Для упрочнения влияния официальной религии на население создается

бюрократический орган-Департамент по делам синто (позже преобразованный в

министерство). Постепенно изменяется содержание религии.Вместо культа

нескольких духов-хранителей на первый план выдвигается культ

императора.Появился целый ряд новых официальных праздников, таких, как День

вступления императора Дзимму на престол, День рождения правящего

императора, День сошествия на землю божественного внука Ниниги, День памяти

императора Комэй (отца правящего императора), День памяти императора Дзимму

и т. д. По случаю праздников во всех школах исполнялся обряд поклонения

портретам императора и императрицы, сопровождавшийся пением национального

гимна. Изменяется и структура религиозной системы. Синто стал

подразделяться на храмовый, домашний и простонародный. Священнослужители

начинают проповедовать не только в храмах, но и через внецерковные каналы,

школу и прессу.

В годы японо-китайской (1894-1895 гг.) и русско-японской (1904-1905

гг.) войн государственное синто стало идеологией милитаризма. Погибшие

японские солдаты объявлялись ками; в их честь строились новые храмы.

В начале 30-х гг. XX в., с приходом к власти в стране

ультранационалистических и фашистских группировок, официальное синто

способствовало укреплению агрессивной политики государства. Религиозную

основу имели призывы к созданию восточноазиатской сферы совместного

процветания во главе с Японией.

После поражения Японии во Второй мировой войне государственное синто

было упразднено и все связанные с ним учреждения ликвидированы.

1 января 1946 года японский император публично отказался от своего

божественного происхождения,поэтому конституцией 1947 года синтоизм был

приравнен ко всем другим культам Японии и,таким образом,перестал быть

государственной религией. В декабре 1966 года решением правительства был

восстановлен в качестве национального праздника «день основания империи-

кигэнсэцу (11 февраля)-день, когда по синтоистским мифам Дзимису в 660г. до

н.э. вступил на престол.

В последние годы реакционные силы ведут борьбу за восстановление

синтоизма в качестве государственной религии Японии,но пока эти попытки не

увенчались успехом.

1.1 ХРАМЫ

В настоящее время в Японии насчитывается около 80 тыс. синтоистских

храмов. Большинство из них посвящено культу какого-либо одного ками. Вместе

с тем существуют храмы, в которых почитаются несколько ками одновременно,

например несколько духов соседних гор, или духи всех погибших во время войн

солдат, или духи всех членов какого-либо прославленного рода. Особенно

посещаемы храмы, божества которых покровительствуют тому или иному виду

человеческой деятельности или помогают в определённые моменты жизни. Есть

ками, способствующие успеху служебной карьеры, помогающие сдавать экзамены,

охраняющие от ограблений, катастроф, пожаров и т. д. В сельской местности в

синтоистских святилищах богов просят о богатых урожаях и обильных дождях.

Обычно храм расположен в живописной местности, где бережно сохраняется

природный ландшафт: в парках, у истоков рек, подножия гор. Встречаются

храмы, которые вообще не имеют каких-либо специальных построек. К их числу

относятся храмы Оомива в префектуре Нара и Ка-насана в префектуре Сайтама.

Они представляют собой огороженные участки, считающиеся священными местами.

Это, как правило, прямоугольная площадка, покрытая галькой, обложенная

камнями и окружённая соломенным жгутом, соединяющим четыре угловых столба.

В середине такого священного места находится или камень (ивасака), или

столб, или дерево (химороги). На это место во время церемонии призывается

божество. Подобные святилища существовали и в глубокой древности.

Обычный синтоистский храмовый комплекс состоит из двух и более зданий.

Основное строение, предназначенное для ками, носит название хондэн, а зал

для молящихся именуется хайдэн. В основном помещении находится синтай

(дословно - "тело ками"). Считается, что именно в синтай вселяется душа

ками. Телом ками могут оказаться камень, ветка дерева, зеркало, меч или

деревянная табличка, на которой написано имя данного ками. Японцы полагают,

что душа ками неисчерпаема, поэтому она может обитать в целом ряде

святилищ. Например, множество храмов по всей стране посвящено богу риса

Инари, богу войны Хати-ману, душам погибших воинов и т. д. Синтай хранится

во внутреннем помещении хондэн и скрыт от глаз верующих. Даже когда во

время церемоний открываются двери алтаря, место, где находится синтай,

остаётся задёрнутым занавеской.

В случае когда объектом поклонения является дух горы или священной рощи,

хондэн может вообще отсутствовать. О святости данной территории напоминает

симэнава - толстый жгут, сплетённый из рисовой соломы, со свисающими

кистями и полосками бумаги. Вообще таким жгутом отмечают все места, где

постоянно присутствуют или могут появляться ками. Кроме того, священная

территория может быть обнесена оградой из деревянных планок, которая

называется мид-зугаки или арагаки.

Перед входом на территорию хондэн всегда стоит деревянное сооружение,

похожее на ворота, - тории. Оно напоминает о том, как богиня Аматэрасу

укрылась в небесном гроте и наступила тьма. Чтобы заставить богиню выйти из

своего убежища, другие боги поставили перед входом в грот насест и посадили

на него петухов. Этот насест и явился прообразом современных тории. Обычно

от тории к входу в главное храмовое здание ведёт гравиевая дорожка, вдоль

которой стоят каменные фонари. Между тории и хондэн установлены специальные

бассейны с водой для ритуального омовения рта и рук. Конструкция основного

строения храмового комплекса может иметь несколько вариантов. Наиболее

простые архитектурные стили - сумиёси и отори. Здание, выполненное в одном

из них, построено из грубого дерева с не ободранной корой и имеет

четырёхугольную форму. Его двускатная крыша - киридзума - поддерживается

большими круглыми угловыми столбами и покрыта корой японского кипариса. В

длинной стене строения также имеется от трёх до пяти столбов, подобных

угловым. На двух концах гребня крыши установлены крестообразные сооружения

- тиги. Кроме того, поверх гребня крыши по всей его длине закреплено

несколько поперечных коротких брёвен кануоги. В здание ведут ступеньки,

поскольку его пол приподнят над землёй. Часто к входу пристраивается

веранда.

В храмах, построенных в архитектурном стиле нагарэ, скат крыши со

стороны веранды удлинён и образует навес. У храмов, посвящённых богу войны

Хатиману, помещение для верующих примыкает к главному храмовому зданию. В

этом случае карнизы крыш обеих построек соединяются.

Первые постоянные синтоистские святилища появились ещё в VI в. н. э., но

как они выглядели, не известно, потому что в Японии существует традиция

перестраивать и обновлять храмы. Она связана с представлением о постоянном

обновлении и возрождении жизни. До сих пор храмы Исэ реконструируются

каждые двадцать лет. Раньше это было обычным явлением для всех храмов.

Помимо двух основных зданий храмового комплекса в него могут входить и

другие вспомогательные строения: зал для подношений, син-сэндзё (место для

приготовления священной пищи), сямусё (офис), ха-раидзе (место для

заклинаний), кагурадэн (сцена для танцев) и т. д. Архитектура

вспомогательных строений существенно не отличается от архитектуры главного.

Внутри большинства храмов нет изображений богов. В традиции синто это не

принято. Часто большие храмы украшаются изображениями животных, которые так

или иначе ассоциируются с почитаемым божеством.

1.2 ДУХОВЕНСТВО

Священники синтоистских храмов называются каннуси (дословно - "хозяин

ками"). Вплоть до середины XIX в. все должности, связанные с отправлением

синтоистского культа, были наследственными и передавались от отца к

старшему сыну. Так возникли целые кланы священнослужителей - сякэ. Наиболее

известные из них: Накатоми, Имбэ, Уса, Камо, Сирокава, Ёсида. В разные

периоды истории существовало множество специальных названий рангов и

титулов духовенства. В настоящее время административные главы храмов носят

название гудзи, священники второго и третьего рангов именуются

соответственно нэги и гонэги. В больших храмах может быть несколько

каннуси, в то время как ряд маленьких храмов может обслуживать всего один.

Священнослужители небольших местных храмов могут выполнять свои обязанности

по совместительству с какой-либо другой работой (например, учителя, муни-

ципального служащего, предпринимателя). В крупных храмах помимо священников

- каннуси - имеются также музыканты, служащие и танцовщики. Наиболее важные

обряды в императорском храме Исэ до сих пор возглавляет сам император.

Подготовкой священнослужителей синто занимаются два синтоистких

университета: Кокугакуин в То-ио и Кагаккан в Исэ.

Одеяние каннуси состоит из белого кимоно, белой или цветной

плиссированной юбки и чёрной шапочки. Вне храма они носят обычную одежду.

2 БУДДИЗМ

Проникновение буддизма в Японию датируется серединой VI в. По преданию,

в это время из Кореи на Японские острова прибыло несколько буддийских

монахов, привезших с собой изображения Будды и некоторые книги Священного

писания. Видимо, однако, помимо Кореи источником буддийских идей для Японии

служили и другие страны, в том числе Индия, так как эти идеи были не только

махаянистскими, но и хинаянистскими.

В Японии того времени различные феодальные кланы боролись между собой

за власть. Они старались использовать в своей борьбе и религию: некоторые

монополизировали в этих целях жреческие функции в местных старинных

культах, другие пытались ориентироваться на новые веяния и вновь

возникающие культы. Последние с интересом отнеслись к появившемуся в стране

буддизму. .

Когда в конце VI в. властью в стране овладели ставленники клана Сога,

уже принявшие буддизм, для распространения новой религии возникли

благоприятные условия. В 604 г. принц-регент Сётоку Тайси опубликовал

законодательный кодекс из 17 отдельных указов, из которых второй повелевал

населению почитать три буддийские святыни - Будду, дхарму (учение) и сангху

(общину, церковь). Он всячески поощрял распространение буддизма в стране,

строил храмы, руководил изготовлением священных изображений и их

расстановкой в крупнейших святилищах. .

К 621 г. в Японии насчитывалось 46 буддийских монастырей и храмов, 816

монахов и 569 монахинь. В 685 г. был издан императорский указ, фактически

возводивший буддизм в положение государственной религии. Согласно указу, во

всех государственных учреждениях должны были быть воздвигнуты алтари с

изображением Будды. В 741 г. император Синму распорядился о постройке

буддийских храмов в каждой провинции. Кодекс законов, изданный в 702 г.,

устанавливал равные для буддийских и синтоистских храмов нормы наделения

землей. Таким способом было выражено равноправное положение старой

аборигенной для Японии религии синто и сравнительно недавно завезенного

буддизма. .

Это равное положение было оформлено в указе, изданном императрицей Сётоку в

765 г. Указ был настоящим богословским трактатом. Императрица провозглашала

свою верность "трем сокровищам" буддизма-Будде, его вере и общине. Тут же,

однако, она изъявляла свою преданность и синтоистским богам. Богослов-

законодательница полемизировала со взглядом, по которому синтоистские боги

не связаны с буддизмом, наоборот-де, в сутрах говорится, что боги сами

исповедуют учение Будды. Практическим выводом из этих вероисповедных

положений являлось указание буддийским монахам и синтоистским жрецам о

совместном участии в богослужениях и празднествах. Установился своего рода

компромисс между синтоизмом и буддизмом.

В указе императрицы Сётоку нашло отражение распространившееся

представление о том, что синтоистские божества являются лишь

перевоплощением буддийских богов и святых, а некоторые из этих божеств

(ками) рассматривались даже как бодисатвы, т.е. не рядовые, а достигшие

просветления и перевоплощения. Идеологи буддизма не препятствовали

синкретизации его с синтоизмом. Это была гибкая тактика, ибо вместо того,

чтобы вести трудную борьбу за преодоление глубоко укоренившихся

синтоистских культов, буддизм мог использовать их для своего укрепления и

распространения. Благодаря такой тактике и ряду других благоприятных

обстоятельств буддизм в IX- XI вв. достиг не только официального статуса

государственной религии, но и вообще господствующего положения в Японии.

.

Япония покрылась густой сетью буддийских монастырей, представлявших

собой большую экономическую, политическую и даже военную силу. Им

принадлежали огромные земельные владения вместе с трудившимися на этих

землях рабами и крепостными. При многих монастырях существовали вооруженные

"'ряды наемников, которые под командованием монахов не только охраняли

имущество служителей божьих, но и выполняли более агрессивные функции.

Известно, что, когда некоторые монастыри обращались к правительственным

органам по какому-нибудь делу, они вместе с ходатаями направляли к

соответствующему учреждению и вооруженный отряд. Такая практика была широко

распространена в XI в. .

В дальнейшем монастырские вооруженные отряды стали использоваться для

внутренней борьбы между разными буддийскими сектами, базировавшимися в том

или ином монастыре. Советские авторы С. А. Арутюнов и Г. Е. Светлое пишут:

"Монастыри превратились в настоящие крепости, которые наводняли вооруженные

монахи. Отряды монахов одних сект нападали на монастыри других сект и

подвергали их разграблению. Так, в XV в. монахи секты Тэн-дай спустились с

горы Хиэй, ворвались в Киото и сожгли монастырь секты Син, перебив

значительную часть его обитателей. 1532 год стал свидетелем ожесточенной

вооруженной борьбы между сторонниками Тэн-дай и Нити-рэн, в которой

последние потерпели поражение. Монахи по сути дела превратились в банды

вооруженных разбойников, враждовавших друг с другом, терроризировавших

население, разорявших страну так же, как и банды светских феодалов". В

теории эти вооруженные разбойники, конечно, придерживались якобы

буддистских правил поведения, предписывавших полный отказ от мирских благ и

решительное запрещение не только убийства чего бы то ни было живого, но и

нанесения ему какого-нибудь вреда. .

Как и в других странах, буддизм в Японии распространился в виде

многочисленных направлений, сект, толков, школ. Пожалуй, в Японии это

многообразие буддийских разветвлений было еще более пестрым, чем в других

странах распространения буддизма. Здесь шло к тому же непрерывное движение:

одни секты (будем применять этот термин, хотя он и не выражает с

достаточной точностью всего многообразия данных явлений) возникали, другие

исчезали, третьи проникали из других стран. В итоге выделилось несколько

сект, завоевавших наибольшее количество приверженцев; среди них следует

отметить Тэн-дай и Сингон, а также ряд сект, объединяемых общим

наименованием амидаистских. В XII-XIII вв. большое распространение получила

завезенная из Китая секта Дзэн (Чань). Остановимся на характеристике

некоторых из них. .

В начале XII в. возникла первая секта из группы относящихся к

амидаистским. Основой этого названия является трансформированное по-японски

имя одного из махаянистских Будд-Амитабха; у японских буддистов оно

получило форму Амида-буцу. По представлениям его поклонников, Амида

является господином "чистой земли" - потусторонней райской обители для

праведников (у дзёдо). Почитатели бога Амиды делились на два толка: "Дзёдо-

сю" - "секта чистой земли" и "Дзёдо Син-сю" - "истинная секта чистой

земли". Объединили их общая вера в Амиду как верховное божество и

обязательство непрестанно повторять молитвенную формулу, носившую характер

заклинания: "Наму Амида-буцу", что значит "О, Будда Амида!". По преданию,

некоторые наиболее рьяные поклонники Амиды повторяли эту формулу до 70000

раз в сутки. Монахи собирались группами и толпами в монастырях и непрерывно

хором повторяли свое "Наму"; рекомендовалось при этом еще приплясывать и

звонить в колокола. Независимо от того, какой жизнью живет тот или иной

человек, если он непрестанно повторяет "Наму", ему гарантировано место в

раю Амиды. Одному из идеологов амидаизма, Дзендо, приписывается такой

призыв: "Повторяйте лишь имя Амида, вкладывая в это всю свою душу, не

переставайте повторять ни на мгновение - ходите вы или стоите, сидите или

лежите. Это обязательно принесет спасение".

Конечно, формула "Наму" представляет собой ярко выраженный образчик

колдовского заклинания. Впрочем, и в других так называемых высших религиях,

в том числе и в христианстве, таких молитв, ничем не отличающихся от

заклинаний, достаточно много. Технология подсчета количества произнесенных

заклинаний - при помощи четок - тоже аналогична.

.

В состав форм религиозного поведения, обеспечивающего верующему

потустороннее спасение, у приверженцев амидаистских сект входили и

добродетельные поступки. Здесь вовсе не имелись в виду поступки,

характеризующие нравственный облик человека: его трудолюбие и миролюбие,

доброта и отзывчивость в нужных случаях. Подразумевались ритуальные "добрые

дела" - "кудоку", охватывавшие различные виды благочестивой деятельности:

переписка священных книг, изготовление моделей буддийских храмов, а также

изображений будд в виде статуэток и портретов на бумаге или ткани, особенно

с надписями "Наму". Эта практика имела громадное распространение; некоторые

верующие в течение своей жизни изготовляли десятки тысяч таких фетишей и на

этом основании считали место в райских чертогах заранее себе

забронированным независимо от своего жизненного поведения или морального

облика. .

В дальнейшем появились новые толки амидаистской секты, в частности

группа, известная под названием Дзи-"Время" (XIII в.). В общем амидаистская

секта получила большое распространение в Японии и стала одной из наиболее

многочисленных среди всех направлений буддизма.

.

Не меньшее распространение получила секта, название которой связано с

именем ее основателя Нитирэна (1222-1282). В отличие от идеологов других

буддийских сект, для которых была характерна известная терпимость в

отношении к другим сектам, Нитирэн выступил с решительным осуждением всех

несогласных с ним и с категорическим требованием ко всем следовать его

учению. .

В учении и деятельности Нитирзна

проглядывают отчетливо выраженные социальные мотивы, заключавшиеся в

требовании установления "справедливости" в отношениях между людьми. Эти

мотивы сказывались и в самом религиозно-догматическом учении данной секты.

Нитирэн проповедовал, что Будда присутствует во всех элементах мироздания,

в любой частице Вселенной, в любом человеке и что для реального превращения

человека в собственно Будду не нужно, чтобы он был "благородного

происхождения" или чтобы был высокообразованным. Это давало секте

притягательную силу в глазах широких народных масс и обеспечило ей довольно

большое распространение. .

При всем этом добиться своей цели - объединения разрозненных

буддийских сект и толков Японии под своей гегемонией Нитирэн и его

последователи не смогли. В некоторой степени здесь, вероятно, сыграли роль

те преследования со стороны государственной власти, которым подверглись и

сам Нитирэн, и его последователи.

Особо большое значение и распространение получила в

Японии та разновидность буддизма, которая в Китае именовалась чань-буддизм

(у японцев трансформировалась в дзэн-буддизм). В Японию секта проникла

через Корею в XIII в. и быстро завоевала поклонников. Ее догматическое

содержание в основном совпадает с содержанием китайской чань. То же

отрицание возможности познания рациональным путем и передачи каких бы то ни

было знаний при помощи слов и речевых оборотов, установка на

непосредственное взаимообщение духовного мира людей. Как и в чань,

единственной целью человека и всей его деятельности провозглашалось

просветление, в японской терминологии - сатори, непосредственное озарение.

"Деятельность", могущая привести к сатори, вернее, бездеятельность, должна

проходить в полной неподвижности: человек долгие часы сидит, поджав под

себя ноги, стараясь ни о чем не думать и в крайнем случае сосредоточив

внимание на одном из органов своего тела. В монастырях и школах, где

послушники и ученики проходили курс "дзадзэн", господствовала жестокая

дисциплина: сидевший в общем ряду в течение многих часов "просветляемый"

подвергался ударам палки духовного наставника при малейшей попытке

пошевелиться. Казалось бы, именно в дзэне должны были с наибольшей яркостью

выразиться отрыв буддизма от жизни, абстрактность и аскетичность всего

вероучения. Но как раз дзэн оказался той религиозной философией и

практикой, которая в наибольшей степени соответствовала интересам

феодального самурайства. а впоследствии - и японской буржуазии. Дух

покорности и бессловесного подчинения, самодисциплины, физической

выносливости, который культивировался дзэном в народных массах, вполне

устраивал господствующие классы Японии на разных ступенях ее истории.

Поэтому дзэн прочно вошел в идеологический обиход Японии, оказав влияние не

только на политическую и военную идеологию, на литературу и искусство, но и

на специфически японские виды спорта, например борьбу дзюдо. Разумеется,

первоначальный смысл сатори с его пассивным молчаливым самоуглублением

остался в области чистой теории. .

Расхождения между различными сектами приобретали важное

практическое значение, когда дело касалось тактики в отношениях с другими

религиями - с синтоизмом и японским вариантом конфуцианства, а также

взаимоотношений между различными буддийскими же сектами. Одна из таких сект

(Сингон), например, проповедовала наибольшую терпимость в отношении

синтоизма; в ее вероучение входило пантеистическое положение о том, что

"все есть Будда" и что, следовательно, ничто не должно исключаться из этого

вселенского комплекса; стало быть, и синтоистские боги должны были в него

включаться. Именно деятельность сингон и сыграла главную роль в сближении и

частичном слиянии буддизма с синтоизмом. И наоборот, Нитирэн проповедовал

воинствующую нетерпимость в отношении к инакомыслящим: он именовал их

предателями и дьяволами, призывал уничтожить всех иноверцев. Что же

касается буддийского запрета убивать, то он легко согласовывался с

призывами Нитирэна при помощи "убедительного" аргумента о том, что

уничтожение неправильно верующего не есть убийство.

.

Различие интересов социальных и политических группировок находило

свое идеологическое выражение в оттенках догматики многочисленных сект

буддизма. При этом здесь не было прямой зависимости между смыслом того или

иного из этих оттенков и интересами соответствующей группировки, значение

имело лишь то обстоятельство, что борющиеся стороны выбирали то или иное

вероучение в качестве своего отличительного признака, девиза, символа. Еще

большее значение имели детали культа, в особенности произносимые верующими

молитвенные, а по существу магические формулы. Для сторонников амидаистской

секты Юдзу Нэмбуцу в XII-XIII вв. залогом спасения верующего было, как учил

основатель секты Хонен, повторение имени Амида в формуле "Наму Амида-

буцу!". .

Для Нитирэна формула "Наму Амида-буцу!" была греховной. Каждое ее

повторение он рассматривал как долженствующее принести человеку многие годы

адских мучений. Нитирэн требовал от верующих столь же неустанного

повторения другой формулы - единственно спасительной: "Наму ме хо рэнге

ке!", которая переводится примерно так: "О, Сутра лотоса таинственного

закона!". Ясно, что для верующих, которые должны выбирать между разными

спасительными формулами единственную, главное заключалось не в их смысле,

которого фактически нет ни в одной из них, а в том, кто защищал ту или

другую из них и на позицию какой группировки становится человек, принявший

ту или иную формулу. .

В период с XII по XIII в. буддизм занимал в Японии положение не

только государственной религии, но и весьма влиятельной в экономическом и

политическом отношении силы. Он сохранял такое положение при помощи гибкой

тактической линии. В раннее средневековье буддизм был таким же оплотом

императорской власти, как и синтоизм, в вероучении которого культ

императоров занимал центральное место. Когда в 1192 г. Япония оказалась под

властью сёгунов, а императорская власть превратилась в фикцию, буддизм

сумел быстро перестроиться и взять на себя идеологическое обслуживание

новой формы политического господства феодалов. Междоусобицы внутри

феодального лагеря, делившиеся на протяжении XIV- XVI вв., создали для

буддийских монастырей благоприятное положение. Выступая в качестве арбитров

между различными феодальными кликами, принимая военное участие в

междоусобных войнах, они сильно обогатились и постепенно превращались в

решающую политическую силу. Так длилось до тех пор, пока во второй половине

XVI в. не возобладали процессы, ведшие к объединению Японии. Крупный

феодальный властитель Ода Нобунага, стоявший во главе объединительного

движения, усматривал в положении буддийской церкви одну из сторон той

феодальной раздробленности, которая вообще царила в стране. Он предпринял

ряд военных операций против наиболее крупных и богатых монастырей, в

частности в 1571 г. разрушил монастырь на горе Хиэй. В дальнейшем были

истреблены десятки тысяч буддийских священнослужителей.

.

С этого времени буддийская церковь перестала играть в Японии роль

самостоятельной политической силы. В новых условиях она еще более верно

служила властвовавшим над народными массами феодалам клана Токугава,

захватившим сёгунатство в 1603 г. и удерживавшим его до переворота Мэйдзи в

1868 г. Со своей стороны сёгуны понимали, какое важное место может занимать

буддизм и его духовенство в той системе классового угнетения, которую

представляло собой японское феодальное общество. Они обеспечили ему это

место законодательными мероприятиями. .

Синтоизм был для сёгунов несколько менее приемлем, поскольку был тесно

связан с культом императоров. Но о запрещении или вытеснении синтоизма не

могло быть и речи, ибо это было бы связано с сильными социальными

потрясениями. Целесообразнее была избранная сёгунами тактика соединения

синтоизма и буддизма при гегемонии последнего. Строились храмы синто-

буддистского назначения, священники тоже облекались двойственными

полномочиями. Официальным статусом объединенной церкви оставался все же

буддизм. .

Положение буддийской церкви в стране было зафиксировано специальными

узаконениями токугавских сёгунов. В соответствии с ними каждый японец был

прикреплен по месту жительства к определенному буддийскому приходу, причем

не имела значения принадлежность храма и верующего к той или иной из сект.

Государственное положение гражданина оформлялось документом, который

выдавался ему приходским храмом. Посещение храма по определенным праздникам

было обязательным. Вся повседневная жизнь человека находилась под контролем

приходского священника: без его позволения человек не мог вступить в брак,

отправляться в путешествие и т. д. Неподчинение священнику или другое

нарушение религиозной дисциплины могло повлечь за собой отбор документа,

что ставило человека в тяжелое положение.

Таким образом, буддийская церковь превратилась в важную часть

государственного аппарата Японии. Это была в полном смысле слова духовная

полиция, при помощи которой сёгунат держал под контролем не только жизнь и

деятельность подданных, но и их мысли.

.

К этому времени в Японию стали проникать европейцы, пытавшиеся вести

проповедь христианства. Одновременно с официальным узаконением буддизма был

издан указ о запрещении христианства в стране, что было мероприятием не

столько религиозного, сколько общеполитического государственного значения:

правители Японии ставили преграду проникновению в страну европейских

влияний. .

Формально все же государственной религией в Японии признавалось

конфуцианство. Феодальным властям Японии больше импонировало политическое,

чем религиозное, содержание этого учения. По существу конфуцианство так и

осталось в Японии политическим и этическим учением, религиозные же

потребности верующих удовлетворялись буддизмом и подчинившимся ему

синтоизмом, что целиком соответствовало интересам японского феодализма, на

протяжении столетий воплощенного политически в форме сёгуната. В XIX в.,

когда в условиях постепенного развития буржуазных отношений сёгунат стал

приходить в упадок, поколебалось и положение буддийской церкви. В ряде

провинций господствовавшие в них оппозиционные по отношению к сёгунам

князья стали предпринимать антибуддийские действия, ориентируясь на

реставрацию синтоизма как самостоятельной религии, которую можно было бы

объявить государственной. Так, в 1843 г. князь провинции Мито ликвидировал

на своей территории 190 буддийских храмов и приказал перелить на пушки их

колокола; тут же были запрещены некоторые буддийские обряды, в том числе

похоронные, вместо них предлагалось прибегать к синтоистскому ритуалу. Были

приняты меры к консолидации синтоистского духовенства, и преимущественно

его антибуддистских элементов. Революция Мэйдзи (1868), уничтожившая

сёгунат и установившая в Японии самодержавие микадо, имела одним из своих

последствий преследование буддийской религии и духовенства.

.

Была взята линия на воскрешение синтоизма как государственной

религии. Таким образом буддийской церкви был нанесен серьезный удар. Указом

микадо буддийское и синтоистское богослужения были строго разграничены,

буддийским священникам запрещалось выполнение синтоистских церемоний.

Буддийско-синтоистские храмы были переданы в руки синтоистского

духовенства, причем последнее подверглось чистке с целью удаления

пробуддийских элементов. Большое количество земель, принадлежавших

буддийским храмам, правительство конфисковало, а многие храмы

ликвидировало. Так, в префектуре Тояма в 1870 г. было 1730 буддийских

храмов, а в 1871 г. оставалось только 7. Микадо демонстрировал и

собственный отказ от буддизма. Он ликвидировал буддийское святилище в своем

дворце, удалил из дворца статую Будды, отменил ранее проводившийся

буддийский праздник императора. .

Однако вскоре императорской Японии пришлось ослабить, а затем и

прекратить свою антибуддийскую политику. Выяснилось, что буддизм пустил

прочные корни в быту и сознании народных масс, которые в ряде случаев

оказывали сопротивление властям, вступаясь за права и прерогативы

буддийской церкви. В некоторых случаях властям приходилось быстро отменять

свои антибуддийские мероприятия. Когда в 1868 г. прописка населения по

буддийским приходам была заменена пропиской по синтоистским приходам, это

вызвало такое сопротивление населения ряда провинций, что уже в 1873 г.

реформа была отменена и принят порядок, по которому прописка производится в

храме той или иной религии в зависимости от того, какой существует в данной

местности. Организованный сразу после переворота я преобразованный вскоре в

министерство департамент по делам синтоистской религии, ставивший ее своим

существованием в исключительное положение, был упразднен, а все религиозные

вопросы переданы в ведение министерства просвещения. Наконец, принятая в

1889 г. конституция провозгласила принцип свободы совести, таковым буддизм

был опять легализован, правда, уже на равных основаниях с синтоизмом. К

тому же буддийская церковь потеряла значительную часть своих материальных

богатств. .

Видимо, в этих условиях руководители буддийской церкви поняли, что

надо удерживать те позиции, которые еще можно отстоять. Они стали

доказывать правительству свою полную лояльность в отношении существующего

строя и свою готовность проповедовать культ императоров не менее активно,

чем синтоизм.

3. ХРИСТИАНСТВО

Первое знакомство Японии с христианством состоялось при драматических

обстоятельствах: католицизм, проникший в страну вместе с португальскими

миссионерами в 1542 году, к несчастью для себя, слишком активно вторгся в

политику и в результате был запрещен вместе с изгнанием иностранцев в

начале XVII века. Тысячи христиан были казнены, другие либо отреклись от

веры, либо ушли в подполье.

Новая волна западных миссионеров, на сей раз протестантских, встретила

враждебность со стороны националистов, видевших в ней идеологическую

поддержку для пушек с "черных кораблей" (так японцы окрестили эскадру

коммодора Мэтью Перри, заставившего в 1853 году японцев заключить ряд

неравноправных договоров). Террористические акты вынудили западные державы

подвергнуть бомбардировке города Кагосима и Симоносэки. "Тогдашние японцы -

писал святитель Николай (Касаткин), - смотрели на иностранцев, как на

зверей, а на христиан - как на злодейскую секту, к которой могут

принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи".

И все же европейцев привлекала Япония, по словам И.А.Гончарова (в 1853

году он прибыл в Японию на флагманском фрегате Паллада в качестве секретаря

вице-адмирала Путятина, при котором переводчиком состоял И.А.Гошкевич) -

"этот запертый ларец с потерянным ключом, страна, в которую заглядывали, до

сих пор с тщетными усилиями, склонить, и золотом, и оружием, и хитрой

политикой, на знакомство... многочисленная кучка человеческого семейства,

которая ловко убегает от ферулы цивилизации, осмеливаясь жить своим умом,

своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу, религию и торговлю

чужеземцев, смеется над нашими попытками просветить ее, и внутренние,

произвольные законы своего муравейника противопоставит и естественному, и

народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде".

Если для Маркса это была последняя страна, вступающая в эру

капиталистических отношений и тем завершающая процесс создания мирового

рынка, о чем он пишет в письме Энгельсу в 1858 году, то для иеромонаха

Николая - это единственный островок в мире, еще не захваченный католическо-

протестантской экспансией: "Вот и еще страна, уже последняя в ряду

новооткрытий: хоть бы здесь мы могли стать наряду с другими". В чем-то

ситуация в Японии середины прошлого века схожа с нынешним положением в

России.

Но и Россия переживала тогда период "великих реформ", стремясь к

возрождению после поражения в Крымской войне. Только энтузиазмом

"шестидесятников", считает профессор Кэнноскэ Накамура, можно объяснить,

что так много выпускников элитного учебного заведения Петербурга изъявило

готовность занять скромную должность священника в крохотном приходе

консульской церкви в далекой островной стране. "Я заявил желание занять

место при здешнем консульстве тоже с миссионерской целию (да и кто бы из-за

академической парты решился ехать сюда только для того, чтобы раз в неделю

отслужить - зачастую в совершенно пустой церкви, так как здесь русских

православных и с младенцами не больше десятка?)", - писал святитель Николай

Японский. Но приехав в Россию через 10 лет с ходатайством об учреждении

Японской духовной миссии, о. Николай едва смог найти себе помощников, а

один из них впоследствии оказался сторонником нигилизма и скептицизма.

Прибывшего 3 июля 1860 года в Хакодате на корабле "Амур" 25-летнего

иеромонаха Николая с нетерпением ожидал первый российский консул,

выполнявший по сути функции посла, Иосиф Антонович Гошкевич (1814-1875).

Сын белорусского священника, преподавателя церковно-приходской школы, он

тоже был выпускником Петербургской духовной академии и 10 лет проработал в

составе Духовной миссии в Китае, о которой когда-то мечтал Иван Касаткин.

Научная его деятельность в Китае и Японии достойны отдельного исследования.

Разговорный японский язык он выучил от тайного христианина Кумэдзо

Татибана, спасшегося на одном из кораблей миссии Путятина, а впоследствии

создал лучший по тем временам в Европе японский словарь и одну из лучших

школ иностранного языка в Японии. Он отправил в 1865 году в Петербург на

флагмане "Варяг" первых шесть японских стажеров и собрал библиотеку в

полторы тысячи японских ксилографов и старопечатных книг, доставшуюся после

его смерти Российской Академии наук. Именно его профессор Накамура считает

зачинателем православного просветительства в Японии.

В своем письме Святейшему Синоду Гошкевич настаивал, чтобы посылаемый в

консульство священник был "не иначе как из кончивших курс Духовной

академии, который мог бы быть полезным не только своей духовной

деятельностью, но и учеными трудами, и даже своею частной жизнью в

состоянии был бы дать хорошее понятие о нашем духовенстве не только

японцам, но и живущим здесь иностранцам". "К счастью для японцев, -

замечает профессорНакамура, - о. Николай вполне обладал всеми этими

качествами".

Освоив в первые годы непривычный "варварский язык, положительно

труднейший в свете", о котором еще в прошлые века один из католических

миссионеров писал в орден, что он, "несомненно, изобретен дьяволом, дабы

помешать распространению здесь христианства", иеромонах Николай в 1870 году

добивается открытия Японской духовной миссии и в 1872 году переносит ее

центр в Токио, поручив приход Хакодате своему помощнику, о.Анатолию.

Приблизительно с этого же времени он начинает работать над переводом на

японский с китайского (при сопоставлении с латинским, греческим и

английским текстами) богослужебных текстов и Священного Писания, в чем ему

помогают несколько новообращенных японцев. Одним из первых его японских

крестников стал синтоистский служитель из самурайской семьи, Такума Савабэ

(в крещении Павел), преподававший фехтование пасынку И.А.Гошкевича.

Глубоко изучив условия жизни своей паствы, святитель Николай оставил

ценнейшие материалы по экономике, социологии, этнографии, историческому

краеведению позднефеодальной и раннебуржуазной Японии. Разносторонние

знания по японской культуре сочетались у него с полным отсутствием

презрительно-снисходительного тона в отношении японских язычников, отмечает

профессор Накамура. Русского проповедника радует "живость религиозного

чувства в народе", выражающаяся в "богомольных хождениях" по синтоистским и

буддийским святыням; в проповедях секты Монтосю он задолго до западных и

японских исследователей угадывает родство с христианской этикой и отмечает

далеко не случайный характер быстрого прогресса страны в духе западной

цивилизации. Талант исследователя ставит его в один ряд с такими

выдающимися деятелями Китайской Миссии, как Иакинф (Никита Яковлевич

Бичурин) или Палладий (Петр Иванович Кафаров). "Много раз, - пишет св.

Николай, - меня также манила на свое поле наука, японская история и вся

японская литература - совершенно непочатые сокровища, - стоит лишь черпать

целыми пригоршнями, все будет ново, интересно в Европе и труд не пропадет

даром. Едва ли найдется другой миссионер русской Церкви, оставивший столь

тщательную запись своей проповеднической деятельности, - замечает профессор

Накамура в предисловии к "Дневникам", публикацию которых он справедливо

считает историческим событием, - поскольку личностью Николая интересуются

не только в Японии и России, но и в Греции, США и других странах".

В 1873 году, когда было легализовано христианство и принят григорианский

солнечный календарь с выходным днем в воскресенье, еп. Николай открыл в

Токио катехизаторское училище, в 1875 году - духовную семинарию, а

несколько позже и женскую семинарию, ставшую образцовым женским учебным

заведением в стране. Издававшийся этой семинарией журнал "Уранисики" - одно

из самых популярных православных изданий в стране - сочинения русских

писателей. Первый перевод произведения русской классической литературы -

"Капитанской дочки" Пушкина - сделал выпускник православной семинарии

Такаясу Дзискэ. В 1883 году книга вышла отдельным изданием под заголовком

"Сердце цветка и думы бабочки. Удивительные вести из России". И пусть для

японских читателей это был прежде всего любовный роман в экзотических

декорациях, главные герои которого для простоты восприятия переименованы в

Мэри и Смита, а иллюстрации художника Еситоси Тайсо свидетельствуют о

весьма приблизительных его представлениях о русской культуре, это было

началом знакомства японцев с литературой, оказавшей впоследствии наиболее

сильное воздействие на их собственную. Многие из последующих переводчиков и

исследователей этой литературы были православными христианами.

Святитель Николай во время второго возвращения на родину в 1880

году, когда он был возведен в сан епископа Ревельского, викария Рижской

епархии, дважды встречался в Москве с Достоевским: 1 июня в доме архиерея

Алексея он около часа беседовал с писателем о судьбе православия на

Востоке, а через неделю, 8 июня, присутствовал на историческом докладе

Достоевского в зале Дворянского собрания на заседании Общества любителей

российской словесности в связи с юбилеем А.С.Пушкина. Как известно, в этой

речи, произнесенной писателем за полгода до смерти и ставшей его духовным

завещанием, утверждается мысль о всечеловеческой миссии России в духе

православной соборности.

Во время второго приезда в Россию св. Николаю удалось организовать сбор

средств для строительства Собора Воскресения Христова (символ возрождения

христианства в Японии), и в 1891 году, после 7 лет строительства на холме

Суругадай на месте бывшей пожарной каланчи в столице поднялся белокаменный

византийский храм по проекту архитектора М.А.Щурупова. Долгое время он был

самым высоким зданием Токио, превосходя императорский дворец, что даже

вызвало недовольство у некоторых жителей столицы.

Наследник русского престола, будущий император Николай II, который

должен был присутствовать на открытии храма, не смог прибыть в Токио из-за

покушения на него в г.Оцу полицейского Сандзо Цуда, нанесшего цесаревичу

удар самурайским мечом по голове. Часть дневников архиепископа Николая,

относящаяся ко времени этого инцидента, пока не опубликована.

Воскресенским собором называлась и первая православная церковь Японии,

построенная в Хакодате при Гошкевиче в 1860 году. "Жители города,

удивленные неслыханным прежде звоном колоколов, прозвали ее "храм Бом-бом"

(Ганган-дэра). Византийский иконостас сочетался в ее интерьере с

соломенными циновками - татами, устилавшими пол, как в буддийском храме.

Новый же храм и по сей день считается одним из лучших христианских соборов

страны. Частично разрушенный при кантосском землетрясении 1923 года,

унесшем более 100 тысяч жизней, он был затем восстановлен.

Во время русско-японской войны православная миссия под руководством

епископа Николая в отсутствие российского дипломатического

представительства взяла на себя нелегкое бремя заботы о почти 72 тысячах

пленных русских солдат и офицеров. Николай записал в это время, что лучшее

изучение Японии могло бы вообще предотвратить военный конфликт. Человек с

сильным характером, темпераментный и не склонный к компромиссам, он сумел

остаться в годы войны патриотом России и вместе с тем не оставил свою

паству, что принесло ему всеобщее уважение.

В 1906 году, в 70 лет святой Николай был возведен в сан архиепископа с

титулом "Японский", а с 1908 года помощником в его трудах становится

епископ Киотосский Сергий Тихомиров будущий митрополит Японский. Дважды в

Токийской Миссии работал иеромонах Сергий, впоследствии Патриарх

Московский.

Свой полувековой миссионерский подвиг Архиепископ Николай завершил 3

февраля 1912 года, оставив после себя 33 017 православных христиан, 266

церковных общин, 43 священнослужителя, 116 проповедников, 14 учителей

церковного пения и причетников, а что всего важнее - изменившееся отношение

к России в сердцах многих японцев. В похоронах святителя приняли участие

послы христианских стран и высшие представители японского правительства.

Могила Архиепископа с надгробием из белого мрамора находится на кладбище

Янака в токийском районе Уэно.

Ныне Автономная Японская Церковь существует в непростом мире

"постиндустриальной" Японии с ее поликонфессиональными традициями,

сайентологическими настроениями интеллигенции и агрессивностью

неорелигиозных сект и обществ. По-прежнему не решены проблемы с

монастырской жизнью, национальной школой иконописи и стандартным славяно-

японским словарем. Но начало, положенное святителем Николаем, позволяет

разделять его веру в то, что когда-то обязательно будет в этой стране

"жатва многа".

Библиографическое описание

1. Справочник «Страны мира», статья «Япония», 1996 год.

2. Советский энциклопедический словарь. М., 1987.

3. Страны мира: краткий полит. - эконом. справочник. М., 1993.

4. В. М. Хачатурян "История мировых цивилизаций" М. 1996 год

5. И.А.Федоров «Древние цивилизации». М.,1999

6. С. Е. Кабанов «История древней Японии». М.,1996

7. Г.Е. Светлов «Религия и политика» М.,1994

8. И.И. Богут «История философии(перевод с чешского)» М., 1995

9. Г.Л. Баканурский «История и теория атеизма» М., 2000

10. Г.В.Гриненко «Хрестоматия по истории мировой культуры» М., 1998

11. Г.М. Власов «Религии Японии» М., 1999

12. А.В. Карпенко «Буддизм в Японии» М., 1993